Казалось, страсти улеглись и бури не предвидится, но затишье оказалось временным.

– Я не хочу, чтобы Дэйви за мной присматривал, – взорвалась Бидди. – Смотрел бы лучше за собой, бестолковый чурбан.

– Ах так, я тебя предупреждаю. Ты знаешь, что случается, если ты нападаешь на брата.

– Да, знаю, мама. Но пусть это не повторится, потому что я тебе уже сказала и повторю: лучше пусть этого не случается.

– О, Боже правый! – Рия отвернулась, внутри у нее все кипело. – Подумать только, мне угрожает дочь, моя кровь и плоть.

– Я тебе не угрожаю, мама. Я лишь говорю, что не хочу, чтобы меня били. Я не могу этого терпеть. Со мной что-то происходит… в тот момент… Мне хочется… тоже ударить. Я чувствовала то же самое, когда в игре Дэйви меня толкал, я давала ему сдачи… Я не могу спокойно терпеть, когда со мной обращаются грубо.

– Вот что я тебе скажу, моя девочка. – Рия смотрела дочери прямо в лицо. – С грубостями тебе придется познакомиться очень скоро, и терпеть их придется. Заранее предупреждаю тебя. А теперь отправляйся наверх и собери вещи, потому что завтра утром я отвезу тебя в «Холмы».

– Как, уже завтра, мама?

– Да, завтра. – С этими словами Рия, твердо ступая, вышла из библиотеки.

Бидди сильно зажмурилась и крепко прижала веки пальцами, не давая прорваться слезам. Она и без того часто плакала после смерти хозяина. Но в следующий момент ее взгляд заскользил по комнате. Тревожная мысль обожгла ее: что станет с его бумагами, книгами, рукописями? Вдруг мать возьмет и сожжет их все? Такое вполне могло случиться.

Несколько дней назад Бидди начала разбирать его бумаги в столе. Он писал сочинение о философах. Хозяин обсуждал с ней эту работу. В последний раз, за несколько недель до смерти, он рассказывал о Руссо, который не разделял убеждений Вольтера и не принимал его философию. Бидди узнала от хозяина, что Руссо имел смелость высказывать свои собственные взгляды, хотя родился в бедной семье и рано остался сиротой. При жизни его не признавали, и только после смерти стали считать великим, а поэты и философы нашли его труды достойными для подражания. Хозяин обещал, что они скоро начнут читать сочинение Руссо «Исповедь», в котором было много умных мыслей. Бидди с нетерпением ждала, когда же они возьмутся за эту книгу. Она не была уверена, что ей понравится сочинение человека, который не соглашался с Вольтером. Она высказала свои сомнения хозяину, но он уверил, что чтение ее не разочарует. Бидди вспомнила, что рассмеялась тогда, хотя он не сказал ничего смешного. Но она часто смеялась без особой причины, разговаривая с ним, и видела, что хозяину это нравилось. Хотя лорд Честерфильд считал смех отдушиной, которой пользуются только глупцы, чтобы выразить свои чувства.

Бидди не знала, что хозяин писал также и стихи.

Ах! Если мать найдет их, особенно те, что он писал о Дэйви, то непременно их сожжет. Надо во что бы то ни стало отыскать стихи и сохранить, может быть, даже взять с собой. Никто об этом не узнает. Наверное, хозяин написал их в то воскресенье, когда увидел Дэйви в окно.

Бидди достала все бумаги из письменного стола и бюро, что стояли в гостиной. Кровать вынесли, и комната выглядела почти так же, как в прежние времени, когда она еще не превратилась в спальню.

Опустившись на колени, Бидди перебирала бумаги, складывая в стопки, пока не нашла то, что искала. Она села, подвернув под себя ноги, и заново перечитала знакомые строки.

Бидди проглотила комок в горле и печально покачала головой. Бережно сложив листок, она спрятала его у себя на груди.

Торопливо разделив бумаги на шесть стопок, девушка крепко перевязала и затолкала в самый дальний угол стоявшего под полками стенного шкафа. Затем она отобрала четыре книги, которые решила взять с собой. Первая книга – сборник интересных очерков, написанных Ричардом Стилем и Джозефом Аддисоном, особенно нравилась хозяину. Далее следовал первый том «Писем к сыну» лорда Честерфильда и «Кандид» Вольтера. А вот четвертой из выбранных Бидди книг неожиданно стала «Книга басен и сказок», так далеко, казалось, отстоявшая от трех других серьезных трудов.

Прижимая к груди книги, Бидди собиралась уже выйти из комнаты, но оглянулась и бросила прощальный взгляд на письменный стол, за которым постоянно сидел хозяин. Пять лет – срок немалый, чтобы все хорошо запомнить.

Бидди дала себе слово как-нибудь выбрать время и сосчитать, сколько часов заняло у нее ученье. Если бы ей удалось позаниматься с ним еще год, тогда она свободно могла бы читать по-латыни и по-французски. И тем не менее не так давно он похвалил ее, отметив заметные успехи. Боже, как ей не хватало хозяина…

Бидди обвела глазами комнату. Все в ней напоминало о нем, словно он продолжал оставаться в этом доме. Но все же он ушел. Куда? Он говорил ей, что нет ни рая, ни ада, ни чистилища. Но куда же тогда отправился хозяин? Он как-то сказал ей, что после смерти можно вновь обрести силу и, если в это верить, родиться заново.

За день до смерти мистер Персиваль сказал ей очень странные слова. Она думала о них прошлой ночью, и ей даже стало немного не по себе. Он говорил: «Бидди, если на твоем пути встретится серьезная преграда или тебе предстоит принять важное решение, спроси у меня совета». Но как ей это сделать, если он умер? От этой мысли у Бидди даже мурашки побежали по телу.

Девушка посмотрела на стул хозяина и тихонько прошептала:

– Прощайте, хозяин, спасибо вам за все. Ваши труды не пропадут даром. Нет, я этого не допущу. Что бы ни случилось, я докажу, что вы занимались со мной не напрасно.

Они вышли из дома на рассвете. Целуя Джонни и Мэгги, Бидди едва удержалась, чтобы не разрыдаться вместе с ними.

Она несла небольшой узелок с бельем, как было сказано, Это все, что ей понадобится. Однако узелок получился увесистым. Среди белья девушка уложила четыре книги. Увидев их, мать закричала:

– Когда ты собираешься читать эту ерунду?

– Но дышать они хоть иногда позволяют? – не удержалась от дерзости Бидди.

Если идти по проселочной дороге до усадьбы «Холмы», было мили две, но по главной дороге – значительно больше. Бидди надела свое выходное платье и лучшую шляпку. Взглянув на себя в зеркало, она отметила, что одета, как на парад. А куда на самом деле она отправлялась? В какую-то прачечную. Она не имела представления, что ей предстоит делать, знала только, что работа не тяжелая и самая простая из всех, которые может получить девушка в богатом доме.