«Есть и другая сторона, следуя которой стоит сосредоточиться на делах и избегать слов – это зависимость от общественного признания, которая разъедает здоровье. Люди жестоко и несправедливо наделяют признанием. Оттого-то и не стоит играть в эту игру. Не давайте поколебать вас тому, как другие обращаются с вами»[192].

С детства в наши головы закладывали принципы «не выделяйся», «будь как все», «будь проще, и народ потянется к тебе».

Существовало и злобно-ироничное «самый умный, что ли?».

Все эти принципы являются следствием стадной, коллективной морали, описанной у Ницше в «К генеалогии морали»[193] как «мораль рабов».

Она достойна того, чтобы рассмотреть ее подробнее.

Прежде всего эта мораль абсолютизирует саму себя, ставя себя превыше любых размышлений индивидуума. Она объявляет себя высшей инстанцией, заведомо определяя человеку потолок размышлений и тем самым ставя ему моральный запрет двигаться дальше в своем умственном развитии. Тем самым эта мораль позволяет человеку ощущать себя маленьким, мелким, ничтожным, в основе своей закрепляя тормоз движения к открытиям[194].

Далее эта мораль объявляет коллективное решение любого коллектива заведомо более верным, чем решение любого индивидуума. Именно она закладывает право глупого большинства управлять гением. Она поддерживает коллектив лодырей перед лицом трудолюбивого индивидуалиста.

Мораль рабов заставляет индивидуума отрекаться от своего собственного мнения в пользу решения коллектива, что заставляет гения отказываться от гениальных мыслей в пользу коллективного решения заведомо более глупых людей. Поскольку гауссиану нормального распределения отменить невозможно, эта мораль заведомо оглупляет группу лиц, ее принимающую.

Рабская мораль ставит в приоритет намерения по отношению к действию. В ней бездеятельное намерение быть праведным является более ценным, чем совершение праведных поступков неправедным, с точки зрения стада, человеком.

Такая мораль заведомо является тормозом экстремально высокого развития и заставляет суперуспешного предпринимателя противопоставлять себя обществу, такую мораль поддерживающему.

Станислав Ежи Лец определял это так: «Будучи на вершине, ты находишься над бездной».

Суперуспех предполагает наличие понимания, что только слабые виды сбиваются в стайки и стада – так им легче выживать[195]. После закрепления в мозгу этого умозаключения суперуспешный предприниматель обязан осознанно выделиться из общества, стать на ступень выше по интеллекту и трудоспособности.

Это влечет обязательные психологические трудности как по отношению к обществу со стороны суперуспешного предпринимателя-миллиардера, так и по отношению общества к нему.

Человек – животное социальное. Общение с себе подобными является для него потребностью. У экстравертов – более, у интровертов – менее. Но постоянно самосовершенствуясь и обучаясь, умный человек тем самым резко уменьшает число себе подобных индивидуумов, с которыми ему было бы интересно обсудить насущные проблемы, которые, в свою очередь, у него много более интеллектуальны, чем насущные проблемы глупого большинства.

Да и скорость, и метод мышления гиперумного человека существенно отличаются от скорости и метода мышления обычных, средних по интеллекту людей. То, что для него очевидно, «вычисляется» за один логический шаг мышления, обычному человеку необходимо «разжевывать» в течение до получаса времени с множеством логических шагов, пояснений и «заполнением пробелов» в образовании.

«Очень тяжело быть гением среди козявок», – отмечала Фаина Раневская[196].

Проблемы взаимопонимания между узким кругом профессионалов и широким кругом недалеких людей весьма остроумно показали братья Стругацкие в повести «Понедельник начинается в субботу»:

«…самые интересные и изящные научные результаты сплошь и рядом обладают свойством казаться непосвященным заумными и тоскливо-непонятными. Люди, далекие от науки, в наше время ждут от нее чуда и только чуда и практически не способны отличить настоящее научное чудо от фокуса или какого-нибудь интеллектуального сальто-мортале. Наука чародейства и волшебства не составляет исключения. Организовать на телестудии конференцию знаменитых привидений или просверлить взглядом дыру в полуметровой бетонной стене могут многие, и это никому не нужно, но это приводит в восторг почтеннейшую публику, плохо представляющую себе, до какой степени наука сплела и перепутала понятия сказки и действительности. А вот попробуйте найти глубокую внутреннюю связь между сверлящим свойством взгляда и филологическими характеристиками слова “бетон”, попробуйте решить эту маленькую частную проблемку, известную под названием Великой проблемы Ауэрса! Ее решил Ойра-Ойра, создав теорию фантастической общности и положив начало совершенно новому разделу математической магии. Но почти никто не слыхал об Ойре-Ойре, зато все превосходно знают профессора Выбегаллу. (“Как, вы работаете в НИИЧАВО? Ну как там Выбегалло? Что он еще новенького сотворил?”) Это происходит потому, что идеи Ойры-Ойры способны воспринять всего двести – триста человек на всем земном шаре, и среди этих двух-трех сотен довольно много членов-корреспондентов и – увы! – нет ни одного корреспондента. А классический труд Выбегаллы “Основы технологии производства самонадевающейся обуви”, набитый демагогической болтовней, произвел в свое время заботами Б. Питомника изрядный шум».