Нечто явилось — это было видно в каждом ее движении. Нежное, бесформенное и любопытное, оно вилось вокруг постепенно проступающей сквозь ткань гибкой фигуры, поддаваясь на осторожную ласку и постепенно доверяя себя призвавшей.

Та почувствовала свой успех и власть, медленно переступая теперь вокруг довольной и покорной добычи — сама охотница, но не убийца. Скорее наездница, готовая усмирить и обучить пойманного скакуна, сделав его верным помощником в деле. Естественно, еще одно покрывало, зеленое, было совершенно лишним при этом и отлетело в сторону небрежно и легко.

Любое обучение начинается с игры, а лучшей формой для первых игр разумных и неразумных существ был и будет мяч. Сноровисто и быстро танцовщица придала полностью подвластной ей добыче необходимую форму и пустилась в игру, заставляя ту повиноваться каждому движению танца.

Иллюзией это было или реальностью, но раз за разом мне казалось, что невидимый мяч проминает округлым боком прозрачную ткань желтого покрывала. Все шире и свободней он кружил в руках своей всевластной повелительницы, взлетая и вновь возвращаясь по мановению ее руки, пока в очередном прыжке не увлек за собой покрывало, сорвав его!

Могу поклясться, что в танце этом не было ни крохи колдовства, ни один прибор не показал бы ничего — хоть брось сейчас тот же мяч-тестер прямо в круг, как клинок в загулявший вихрь…

Это была магия без заклятий, амулетов и зелий. Магия без магии.

Обучение сущности завершилось, настала пора пустить ее в дело. Размашистыми движениями пропуская меж ладоней невидимое, женщина вытянула и изогнула его, заострив на концах. Теперь это было оружие, и в движениях танца отчетливо угадывались приемы работы с сайсой, удары, блоки и колющие выпады.

Теперь оранжевое покрывало танцовщицы вилось в воздухе, как бешеное пламя на пожаре, следуя за взмахами невидимого оружия и отчетливо проминаясь под его древком. Когда прозрачная ткань широкой огненной полосой словно стекла с лезвия, ударив в пол перед тронным помостом, я удивился, как ковры на нем не вспыхнули.

Должно быть, так Тилла-Молния сражалась в поединке богов, давшем начало Войне Сил. Огненная стихия явственно читалась в каждом движении танцовщицы, вновь решившей сменить форму и назначение подвластной ей сути.

Размеренные шаги и жесты обрели еще большую легкость, а то, что было игрушкой и оружием, стало чем-то иным. Сразу угадать, что это такое, не получалось — что-то плоское и небольшое, сложенное из отдельных частей. Причем с новой ипостасью своего невидимого инструмента женщина обращалась куда более бережно и как-то… наравне, как с осознавшим себя партнером.

Что это, я понял, лишь когда первый лист несуществующей книги вырвался из пальцев танцовщицы. А затем одна за другой невидимые страницы полетели прочь, провожаемые гладящими взмахами рук. Она не пыталась их удержать — напротив, с охотой отпускала в полет, научив всему, чему могла, и теперь освобождая.

И все-таки казалось, что каждый лист уносит частицу самой создательницы своих новых сил и качеств. Закружившись в прощальном хороводе, они сорвали последнее, алое покрывало, обнажая ее суть и раскрывая тайну.

Точности выражений и таланту в преподнесении подарков Великого Визиря можно было лишь позавидовать. Мои склонности в выборе трофеев и свиты оказались одинаково полно отражены в образе танцовщицы. Женщина, дракон и змея в одном лице — драконидка!

Умеет же злыдень, когда захочет…

Увы, даже столь потрясающему моменту было не дано завершиться безупречно.

— Иза'манка! Иза'манка!!! — вдруг радостно заагукал султан, раззявив рот и указывая на танцующую драконидку толстым пальцем с непропорционально узким и длинным ногтем.

Словно подрубленная сравнением с ящеричной обезьяной, та опустилась на колени, завершив танец круговым движением рук. Но даже высочайшая глупость Его Великолепия не смогла испортить впечатление. Мы застыли, не в силах отвести взгляда от гибкого чешуйчатого тела, прикрытого лишь украшениями. И спорю, не многие в зале захотели поддержать монаршью «шутку» приличествующим смешком. На миг застыв неподвижно, теперь женщина драконьей крови медленно поднималась.

Что ж, танец оказался истинным даром нам, а талант танцовщицы — даром Судьбы ей самой, ее стране и расе. Не думал, что когда-нибудь за что-нибудь смогу быть благодарен Музафару Подколодному, то есть Великолепному, но вот же…

— Дарю эту наложницу вам, о блистательный, — прервал во мне борьбу раскаяния с неприязнью означенный гад. — Дабы уравновесить сверкание вашей свиты второй жемчужиной под пару удивительной охотнице.

Не было у фермера печали, высидел фермер крикунов. Это как? Это что? То есть делать теперь что? Мне делать? С ней делать?! Уй-я…

В поисках поддержки я завертел головой, обращаясь попеременно то к Хирре, то к Келле. Но выражение лиц у обеих было не менее ошарашенным, чем у меня самого, как полагаю. У моей древнейшей — еще и с оттенком раздражения. В отличие от моей высокородной, которая скорее склонялась к сочувствию, но опять же не ко мне, а к даримой драконидке. Так что помощи тут не дождешься. Приехали… В Хисах.

— Возможен ли такой дар? — очень осторожно поискал я пути к отступлению. — В чьей он воле?

— Я не в своей воле силой принятых обетов, — ответила мне танцовщица раньше, чем Великий Визирь. — Нет ничего зазорного в том, чтобы принять меня, мой повелитель.

Чисто машинально я кивнул, соглашаясь. Музафару осталось только зубами скрипнуть: как же, без него все разрулили. Похоже, он надеялся не столько навредить мне, сколько самому избавиться от змеиного язычка наложницы. И то она ему все удовольствие спортила. Но все равно, несмотря на чувствительные тычки и пропущенные удары, первый раунд этого кулачного боя за ним. Поскольку меня можно уносить. В нокауте.

Однако это было еще не все. Напоследок драконидка решила отвесить прежнему хозяину какую-то особо замысловатую, похоже, ей одной понятную словесную плюху. Уже подходя ко мне, она обернулась и бросила через плечо:

— Я Исэсс, Говорящая с Судьбой, — заодно и представилась. — И для тебя, Великий Визирь, у нее тоже найдутся слова: Бирюза будет править Хисахом, приняв власть из руки, отмеченной Повелите лем Неба!

Лучше бы, конечно, она сообщила свое имя и титул непосредственно нам. Да еще без отягощения совершенно излишними прорицаниями смутного характера. По залу, во всяком случае, прокатился пораженный ропот. Разумеется, адресат пророчества не замедлил среагировать.

— Простите, забыл предупредить: бедняжка со всем помешалась на легендах «Халедаты» и еще более древних преданиях, — Музафар с лживым сочувствием пожал плечами. — Так и видит, что из пустыни выйдет Священное Воинство, осеняемое крылом Перводракона…

Вместо ответа на эту шпильку Исэсс снова упала на колени и уперлась гладким округлым лбом в мою бессознательно выставленную ладонь. Вконец оторопев, я не мог даже пошевелиться. Ни тогда, ни несколькими секундами позже, когда драконидка так же внезапно подняла лицо. Ее узкие ноздри раздувались, вертикальные зрачки взволнованно расширились почти до кругов. Прозрачные веки, искусно подкрашенные по краям, затрепетали и полностью открыли глаза. Внезапно из приоткрытых губ женщины драконьей крови выскользнул узкий раздвоенный язык и в долю секунды неожиданно сухим прикосновением обшарил мне кисть руки.