Меж тем граф Войнович и не думал помогать своему изнемогающему в неравной схватке авангарду. Вяло постреливая, он держался с главными силами на почтительном расстоянии от турок и слабосильные 12-фунтовые фрегатские пушки попросту не добрасывали ядра до неприятельских кораблей.

Бездействием графа не замедлили воспользоваться младшие флагманы капудан-паши, которые, видя расстройство своих рядов, незамедлительно бросились на помощь своему одинокому адмиралу. Однако и здесь туркам не повезло. Немногочисленный русский авангард отбивался столь неистово, что сблизиться с ним не удавалось никому. Фрегат «Кинбурн» дважды зажигал вице-адмиральский корабль, а поспевающий всюду «Святой Павел» и вовсе сбил ему фор-стеньгу.

К семнадцати часам попополудни, не выдержав сосредоточенного огня передового отряда, Гассан-паша принял нелегкое, но единственно верное решение. Повернув оверштаг, он покинул поле боя. За ним незамедлительно устремились и остальные, те, кто еще пытался держаться подле флагмана.

В неразберихе отхода одна из шебек, потеряв ветер, по роковой случайности оказалась вблизи русских фрегатов и тут же была разнесена ими в клочья.

Отойдя на безопасное расстояние, турецкий флот лег в дрейф. На кораблях, как могли, исправляли повреждения, карали слабодушных и готовились к возможному новому бою. За русскими наблюдали по этой причине внимательно.

Ушаков тоже, торопясь, приводил свои суда в порядок. Мало ли что последует дальше! Войнович шлюпкой передал своему начальнику авангардии записочку: «Поздравляю тебя, бачушка Федор Федорович. Сего числа поступил ты весьма храбро: дал ты капитан-паше порядочный ужин. Мне все видно было. Что нам бог дает вечером? Вам скажу после, а наш флотик заслужил чести и устоял противу этакой силы».

Когда на «Святом Павле» и фрегатах подсчитали потери, то все изумились – павших было всего лишь семь человек.

Некоторое время противники лежали в дрейфе, наблюдая друг за другом. Ни та, ни другая сторона более нападать не желала. Войнович, несмотря на явный успех, по-прежнему опасался турецкого превосходства. Контр-адмирал полагал, что свою задачу он выполнил с лихвой и светлейший будет его действиями доволен. Эски-Гассан не мог прийти в себя после полученного от бригадира Ушакова урока и не хотел более рисковать.

Первым решил действовать все же Войнович. На фалах «Преображения Господня» он поднял флаги: «Следовать в Севастополь». Не меняя боевого порядка, эскадра повернула к Крыму.

Немного погодя «сохраняя лицо», за ней следом двинулся и Гассан-паша, не стремясь при этом приблизиться к уходящему противнику близко, а тем более атаковать.

Впрочем, вид многочисленного турецкого флота настолько расшатал нервы российского командующего, что Войнович принялся изводить капитана бригадирского ранга Ушакова бесконечными записками.

«Если подойдет к тебе капитан-паша, сожги, бачушка, проклятого! – писал он. – Если будет тихо, посылай ко мне часто свои мнения, что предвидишь. На тебя моя надежда, в храбрости нет недостатка».

А вот как описал сражение сам Ушаков в рапорте Войновичу: «Сего июля 3 дня во время генеральной нашего с неприятельским флотом баталии, в виду вашего превосходительства происходило какое, передовой вверенной мне эскадрой употреблено старание и искусство в воспрепятствовании капитан-паше с передовыми с ним кораблями обойтить и окружить с ветра оную эскадру на другую сторону. Также соизволили видеть неустрашимое и храброе сражение вверенного мне корабля и двух передовых фрегатов “Берислава” и “Стрелы” с сильной передовой частью неприятельского флота. Корабль “Святой Павел” сделал отменную и весьма действительную помощь помянутым фрегатам, сбив с немалым повреждением капитан-пашинский корабль.

Тож особо один за другим сбил из своих мест сначала поставленных капитан-пашою против его трех кораблей, из коих один большой осьмидесятый, потом сбил же из места пришедшего в помощь им из передовых кораблей одного, причиня всем оным немалое повреждение, фрегат, спустившийся с ветра, один потопил напоследок. Имел сражение с подошедшими к нему на дистанцию из средины и задней части флота вице-адмиральским и контр-адмиральскими кораблями, которых также от себя храбро отразил и принудил уступить место. В числе поврежденных им кораблей у одного сбита фок-мачта, так что, наклонясь, едва оная на такелаже держится. У другого тож сбита форстеньга, которая на такелаже ж только сдержалась. Третий уповательно за великою течью в самой скорости подо всеми парусами ушел к стороне Аккермана, помянутые ж два фрегата “Берислав” и “Стрела” отразили от себя сначала из передовых одного корабля, а после оного долгое время имели весьма храброе и неустрашимое сражение с капитан-пашинским кораблем, который, как уже означено, с помощью корабля “Святого Павла” сбит с своего места с немалым повреждением. Фрегат “Кинбурн” также имел действительное и храброе сражение с проходящими от средины линиею мимо его кораблями и, как в поданном от командующего оным флота господина капитана второго ранга Кумани рапорте значит, бросанием от него брандскугелей проходящий мимо его вице-адмиральский корабль двоекратно загорался, но, видно, в скорости потушен. Во время же присшествия оной баталией на вверенном мне корабле “Святом Павле” весьма повреждена форстеньга и бегинь-рея, перебито несколько вант и прочего такелажа, во многих местах расстреляны паруса, в корпусе корабля пробоин сделано весьма мало, убитых нет, тяжело ранен матрос один, легкими ранами два Севастопольского пехотного полку, мушкетер один.

На фрегате “Бериславе” повреждены ядрами фок-мачта и грот-стеньга, простреляны во многих местах паруса, перебито несколько вант и много такелажа. В корпусе фрегата отменно большим каменным ядром пробило против форштевня борт и весьма разбита первая с носу под палубою бимса и духовая у крюйт-камеры труба и еще сделано малое число пробоин большими ж ядрами. Раненый матрос один. На фрегате “Стреле” весьма повреждена книпелем в топе бизань-мачта. Расстреляны во многих местах паруса и перебито немалое число такелажа, в корпусе фрегата сделано немалое число пушечных пробоин. Убитых и раненых нет. На фрегате “Кинбурне” простреляны малым числом паруса и немного перебито такелажа, в корпусе фрегата важных повреждений нет. Раненый Севастопольского пехотного полка мушкетер один”.

Противник на приличном расстоянии друг от друга медленно плыли к Крыму. 5 июля Войнович отправил шлюпкой письмо на корабль Ушакова: “Друг мой, Федор Федорович! Предвижу дурные нам обстоятельства. Сегодня ветр туркам благоприятствует, а у нас нет его, фрегаты упали под ветер. Если да приблизится он, то должно нам строить поскорее линию и приготовиться к бою. Если бы фрегаты не были так увалены под ветр, мы достигли бы гавань, но что делать, судьба наша такая, надобно делать все, что к лучшему. Дай мне свое мнение и обкуражь, как думаешь, дойдем ли до гавани. Прости, друг. Будь здоров, а я навсегда ваш слуга Войнович.

P.S. Пошли к фрегатам, чтоб поднимались к ветру, да сам не уходи далеко, о чем да сам знаешь”. Помета Ф.Ф. Ушакова: Получено идучи от Козлова в виду Севастополя и неприятельского флота”. Отношения командующего со своим младшим флагманом почти идеалистические, но, увы, это ненадолго.