Не знаю.

Я спорила сама с собой, мои ли это деньги. И что с ними делать. И  что вообще дальше делать. Может стоить позвонить хотя бы Владу, узнать, кому он хотел меня рекомендовать? Спросить совета, чем я могла бы заняться на самом деле - ведь как бы я к нему ни относилась, а он ко мне, лучше, чем он, меня не знал никто. И единственный, пожалуй, сразу поверил в мои мозги. Пусть и пользовался так нагло телом и сердцем.

Эо же ничего?  Можно же звонить, раз по делу, а не с личными вопросами? Просить о помощи...

Но я этого не сделала. И хорошо. Хорошо, что, вместо того, чтобы нажать на “позвонить”, я внесла его номер в черный список. Вскрывать только что зашитую рану не стоило. Мое состояние и так в дальнейшем было похоже на танец с депрессией: шаг вперед - два назад. Сожаления о прошлом сменялись сослагательными мечтами о будущем.  Я все думала - а что если? А если бы я тогда не взбрыкнула? С ним же нельзя так - давить и настаивать. Если дамбу прорывает, он делает все, чтобы воду отвести и залатать пробоину.

А вот когда вода незаметно просачивается, то привыкает…

Может все-таки привык? Позвонит? Вдруг поймет, что ему без меня совсем хреново? Вдруг узнает, что на Землю с огромной скоростью летит комета и мы все умрем - через сутки - и он эти последние сутки хочет со мной провести?

Я садилась за компьютер, открывала новый документ и гордо писала “ГЛАВА ПЕРВАЯ”, намереваясь описать свои переживания в будущем бестселлере. И сидела,  смотрела на эти два слова невидящим взглядом до тех пор, пока не темнело. Я изливала потоки своих тревожных мыслей на Ангелину, апотом отказывалась от них, вообще от всяких мыслей.

То забивала себе голову лихорадочной писаниной всяких статеек, которые нахватала на  бирже фриланса. То бегала по магазинам в поисках стиля для моего “нового я”, то лежала часами и смотрела в потолок, потому что осознавала - никто не прикоснется ко мне, как Влад.

Никто не будет смотреть одновременно издевательски и нежно.

Никто не посадит на крючок самых низменных и самых высоких переживаний… И тающий след от его прикосновений никогда не вспыхнет сверхновой. И я, вся такая сильная и самостоятельная, выживу, конечно, и даже научусь быть счастливой.  Но нафига мне такая самостоятельность и счастье, а?! Если без него…

Окончательное принятие пришло вместе с окончательной опустошенностью и первым днем весны.

Я выплеснула все негативные чувства и уже спокойно размышляла о произошедшем. И с долей надежды -  о будущем.

Я почувствовала, как глубокие порезы рубцуются. И признала тот факт, что окончательно шрамы не исчезнут никогда.  Что меня будет дергать на каждое мужское имя “Влад”. Что мне, вполне возможно, снова придется карабкаться по всем стадиям до вершины моего внутреннего спокойствия. Что я буду не всегда адекватно реагировать на костюмы серые, на профессию “писатель”, на мягко-приказные нотки в мужском голосе… мне даже пару раз в БДСМ клуб пойти хотелось. Испытать то сладко-острое ощущение власти в своем подчинении… И не сделала я это только потому, что четко понимала - не поможет.

Дело же не в доминировании как таковом.

Так что вместе с последним днем зимы я выдохнула. И вдохнула. Чуть стылый мартовский воздух.

Сменила зимнюю куртку на яркое пальто, сделала маникюр и прическу, и без всякой нервозности и ожиданий отправилась на какую-то скучную около юридическую тусовку, на которую отец позвал.

- Не люблю в такие места один ходить, - сообщил мне родитель доверительно, -  Мама приболела, а ты же не хочешь, чтобы молоденькие вертихвостки меня охмуряли?

Подозреваю, что это приглашение было частью  слегка неумелого, но добродушного плана под названием “Помоги Искре”. Как  только мы пришли, его тут же закружила череда разговоров - и молоденьких девиц там точно не было. Но я не расстраивалась и не злилась. Мне нравилось в красивом костюме прогуливаться вдоль столов с закусками и не очень вкусным вином, на людей смотреть, здороваться и обмениваться репликами с немногочисленными знакомыми. Точнее, мне нравилось, что я  снова в это включена. В такую будничную жизнь. Не чувствую отстраненность, как человек, который возвел толстые стены и ничего, никого не допускает внутрь. Не пытаюсь истерично навязаться каждой компании и веселью, только бы заглушить свои размышления. Не смотрю глазами побитой собаки и не кручу хвостом в надежде найти кобеля.

Просто есть.

И когда вижу Тимофея, друга Влада, не бегу. Вида не делаю, что мы не знакомы. Мельком улыбаюсь и киваю в знак приветствия.

Он сам подходит. Здоровается. И голос его… пусть и всколыхнул сразу слишком много воспоминаний о том дне, все равно не вынуждает меня расплакаться и в туалете спрятаться.

- Приятно видеть тебя. Сама весна... - Тимофей улыбается широко, но чуть напряженно, будто не уверен, что имеет на это право, - Здесь целая толпа скучных и толстых мужиков, так хоть на тебе глаз отдыхает.

- У тебя красивая жена, мог бы взять ее с собой, - отвечаю также с улыбкой, давая понять, что я не буду ему волосы выдергивать только за то, что он друг Позднякова. В конце концов он не виноват, что стал катализатором произошедшего тогда - напротив, меня в какой-то мере защищал.

Расслабляется и поясняет со смехом:

- Лиза терпеть не может такие сборища - ни звезд, ни дорогого шампанского,ни фотографов. Все по делу пришли. Деловые подснежники, чтоб их.  А ты…

- С отцом, - поясняю спокойно. И потом также спокойно и равнодушно - но сделав мысленный глубокий вдох - спрашиваю, - А Влад? Я имею в виду, что он-то как раз любит, чтобы по делу...

Бросает на меня короткий непонятный взгляд, но поясняет вполне охотно:

- Не настолько, чтобы с нами всеми возиться. Влада здесь нет.

Киваю.

Влада нет. И не будет.  Хорошо это или плохо? Ведь это про сейчас и всегда в моей жизни…

Не знаю. Просто признаю этот факт.

Как он есть.

Женщины и мужчины разные очень. Ничего личного или божественного - чистая физиология, помноженная на эволюционные задачи. Гормональную регуляцию.

Мысли, воспитание - приправа только.

У мужчины больше нейронных связей в каждом из полушарий мозга. У женщин лучше  налажена связь между полушариями. Женщина не просто чувствует - она осознает эти чувства и даже назвать их может. Мужчина предпочитает не заглядывать внутрь, потому что ни хрена там не понимает.

Женщина напивается, когда не может разобраться, что именно происходит вокруг. Вынести не может этого без временной анестезии.

Мужчина - когда не понимает, с чего так крутит и болит. И спасается тогда одним единственным известным ему способом.

Хаос мыслей я могу перенести на бумагу. Хаос чувств я не могу себе позволить достать и препарировать. Что будет, если они вырвутся за серую оболочку моего костюма?  Заполонят мой дом? Мои дни? Лучше оставить там, где они и должны быть.