Я вспомнила его и почувствовала свою вину. Ведь Леонид Борисович ждет помощи, надеется, что я свяжусь с его знакомыми и они вызволят его из пещеры… но я действительно позвонила по тому телефону, и не моя вина, что люди в черном, вместо того чтобы спасти Леонида, бросились разыскивать меня…

Да, но ведь я не сказала им, где его искать… А потом и вовсе подставила их в своей квартире…

В общем, я здорово запуталась во всех этих враждующих группировках и их противоречивых интересах и решила, что нужно самой попытаться вызволить несчастного пленника.

Но как? Только Малюта точно знает то место в пещере, где спрятан Варшавский, а Амалия приказала ему сутки туда не ходить… Да я и так не отважилась бы следить за Малютой, этот тип, если поймает меня, рассуждать не станет, он просто не умеет, а придушит и бросит в пещере. Вон ручищи-то какие сильные!

Тем временем Амалия, по-видимому, закончила разговор с Малютой и двинулась в обратный путь. Я едва успела спрятаться за выступ стены.

Амалия уверенно пересекла чердак – чувствовалось, что она здесь далеко не первый раз. Немного не доходя до двери, она вдруг застыла и завертела головой, словно почувствовала мое присутствие. Я замерла в углу за балкой и даже задержала дыхание.

Амалия потянула носом. Неужели она унюхала в этом затхлом воздухе запах моих духов? В это время под потолком послышался какой-то шорох, и оттуда, хлопая крыльями, вылетел голубь.

– Эти птицы! – раздраженно бросила Амалия и, махнув рукой, покинула чердак.

Я снова перебралась к слуховому окошку и выглянула на крышу.

Малюта, освободившись от гипнотического влияния Амалии, словно сбросил гору с плеч. Он возился с голубями, кормил их, подливал воду в кормушки, подражал их воркованию и выглядел совершенно счастливым. Однако я нисколько не сомневалась, что он, не задумываясь, убьет человека, если это прикажет его хозяйка. Или если это просто придет в его тупую голову.

Бросив на него последний взгляд, я покинула свое убежище и пробралась к выходу с чердака. Амалия уже должна уйти достаточно далеко, так что я могу не бояться случайной встречи…

Дверь я открыла без проблем, так же без проблем спустилась по скрипучей деревянной лестнице. На площадке верхнего этажа я немного постояла, прислушиваясь… снизу не доносилось ни звука, и я приступила к спуску.

Альпинисты говорят, что спуск с горы труднее и опаснее восхождения. Именно на спуске происходит больше всего трагических несчастных случаев: расслабившись после покорения вершины, спортсмены теряют бдительность, за что и расплачиваются.

В моем случае было не так. Я в считаные минуты сбежала вниз по крутой лестнице и наконец выбралась на свежий воздух.

После пыльной, затхлой атмосферы чердака и вонючего черного хода я вдохнула воздух улицы с настоящим наслаждением.

Амалии поблизости не было видно, и я этому, честно говоря, обрадовалась: мне до смерти надоело следить за этой отвратительной двуличной особой, лазать по крутым лестницам, подслушивать и подглядывать… И ведь какая зараза – сумела всех обмануть! И я, идиотка этакая, еще возилась с ней после аварии, домой ее провожала, альбомчик с фотографиями рассматривала!

Я неторопливо прошлась по улице, вышла на Измайловский проспект, глядя по сторонам, рассматривая витрины магазинов и афиши… Делать было решительно нечего, возвращаться с пустыми руками к Кириллу очень не хотелось.

И вдруг около одной афиши я замерла как вкопанная.

«Чайка. Пьеса А. П. Чехова. Постановка…»

Фамилии режиссера и исполнителей главных ролей ничего мне не говорили. Так отчего же у меня так забилось сердце?

Я еще раз перечитала афишу.

Пьесу ставили на малой сцене театра «Собеседник».

И вдруг в голове моей словно что-то щелкнуло и загорелся яркий свет.

Я вспомнила ту фразу, которую Леонид Борисович просил передать его знакомым!

«Каждый охотник мечтает знать, где сидит чайка».

Чайка, а вовсе не утка, как я передала по телефону!

И еще… театр «Собеседник»… а в записке, которую Малюта принес из пещеры, Леонид Борисович дважды повторил слово «собеседник»… случайность ли это? Может, у него мысли путаются от голода и темноты, вот в голове и застрял «Собеседник»?

Я уже начинала понимать, что ничего случайного в этой жизни не бывает, что все в этом мире взаимосвязано.

И тут же голос Слона – такой разумный, такой рассудительный, такой до отвращения рациональный – прозвучал в моей голове и посоветовал мне держаться от всего этого подальше, пройти мимо этой афиши и поскорее о ней забыть.

Я пошла дальше, но через десять шагов увидела точно такую же афишу. Обстоятельства были сильнее меня.

Я прочитала внизу афиши адрес театра «Собеседник».

Это было совсем рядом, на Десятой Красноармейской…

Решение пришло мгновенно.

Я не буду делать никаких рискованных шагов. Я просто дойду до этого театра и взгляну на него. Это меня ровным счетом ни к чему не обязывает. В конце концов, имею я право сходить в театр?

Слон-Родион, невесть как просочившийся в мою бедовую голову, кричал, возмущался, бил тревогу, но я затолкала его голос поглубже, раз он сам не хотел уходить, и свернула на Десятую Красноармейскую, зная уже, что сделаю все, чтобы разузнать подробнее, какое отношение этот театр имеет к пропавшему Леониду Борисовичу. По всему выходило, что именно там он успел спрятать доказательства существования затонувшего корабля с золотом. Именно это пытается выяснить Амалия, именно это Леонид Борисович хотел передать с моей помощью по телефону людям в одинаковых черных пальто. И если я сейчас позвоню им и начну все это путано излагать, они мне не поверят, потому что пару раз – с моей помощью – они уже попадали во всякие передряги. Но поймают, и если не побьют, то очень круто побеседуют со мной. И неизвестно еще, какие у них возможности: может, они сдадут меня милиции, а может, сами разберутся. И то и другое – нежелательно. А вот если я самостоятельно найду спрятанные доказательства и явлюсь к ним во всеоружии, тогда мне поверят, простят проколы и согласятся помочь в спасении Леонида Борисовича.

Убедив себя, что мне просто необходимо найти эти доказательства, я ускорила шаг.

Театр «Собеседник» располагался в симпатичном розовом особнячке с колоннами. Я подошла к главному входу, увидела точно такую же афишу пьесы Чехова «Чайка». Ну, и что это дает?

Постояв пару минут перед входом, я обошла особняк. С торца здания имелась еще одна дверь, наверное, служебный вход. Я задержалась там буквально на секунду, и вдруг дверь распахнулась, из нее выскочила невысокая коротко стриженная и очень загорелая женщина лет сорока. Она колобком подкатилась ко мне, схватила за руку и потащила внутрь, возмущенно приговаривая:

– Ну разве можно так опаздывать? Павел Петрович просто места себе не находит! Я понимаю, вы творческая натура, но это не оправдание! Он уже два раза пил валерьянку!