И потом, на следующий день, когда все интернет-площадки города вопили об аресте депутата, его сына и еще кое-кого по обвинению в изготовлении с целью сбыта, я даже насладиться этим всем не мог.

Общался с Сеней на хате, выяснял особенности новой работенки.

Непонятно, почему Сеня так в меня поверил, хотя, в принципе, я умею людям нравиться, не без этого… К тому же общее сидение на нарах сближает.

А Сеня до того случая и не сидел никогда, даже приводов в полицию не имел. Его приятель, Шепелявый, не выговаривающий половины звуков дебил, тоже, что характерно, не привлекался. Последний член их ОПГ, Вася, сломавший ногу и тем самым мощно подставивший друзей, у которых все было распланировано аж до Нового года, сидел один раз по какой-то стремной статье.

Короче говоря, слушал я их и удивлялся, каким образом эти трое дегенератов умудрялись до сих пор выйти сухими из воды. Не иначе, и в самом деле, дуракам и больным везет.

Вот и им свозило больше месяца.

На их счету было уже около десятка ограблений, все без жертв, хотя с побоями.

И найти их никак не могли.

Я так подозревал, что именно из-за них отец моего племянника пропадал на работе и не занимался воспитанием ребенка, скинув это дело на хрупкие плечи Люськи.

Ну, а потом уже и не подозревал, когда с Гором пересекся после возвращения с пристрелки.

И вот что хочу сказать, работать с ним оказалось не в пример приятнее, чем с Васильичем. По крайней мере, никто меня щенком не называл. Хотя и там, и там унижение…

В итоге, Васильич с Гором потолковали, и меня тупо передали на время выполнения задания Гору.

После этого стало понятно, что разговор со Светочкой откладывается на неопределённое время, а уж про секс я вообще молчу. Печально, да.

Хотя, то, что Краса взяли, папашу его взяли, а я пропал с радаров… Бля, для ее рыжей головы точно — перегрев. Теперь, когда появлюсь, лишний раз доказывай, что не дебил.

Но греет одно, после этого задания Васильич точно пообещал, что переведет на другой участок работы. Полностью гласный.

И погоны мне обещал! Не просто младшего, а старшего лейтенанта! Расту по служебной лестнице — куда там всяким каменным полканам!

Посмотрим лет через пять, у кого звезды на погонах толще будут!

В целом, я воодушевился, Светику не писал, потому что смысла не было. Пояснить ничего не смогу, а просто «Я люблю тебя» будет издевательством… Она тоже молчала. Меня это жуть как напрягало, но особо времени на напряг не было, потому что работа проклятая…

И вот надо же такому случиться, чтоб все гребанные звезды сошлись в одном месте!

Светик ты мой, семисветик, какого хера? Ну вот какого хера ты поперлась сюда???

Что мне делать теперь с этим всем?

На улице нас ожидаемо встречают стволы. Машинально прижимаю Светика к себе еще плотней, перебарывая инстинкт засунуть ее за спину. Нельзя, пристрелят сразу.

Сзади что-то орет Сеня, какую-то хрень про заложницу, машину и вертолет…

Сука, насмотрелся фильмов! Вертолет ему, придурку!

— Не могу… — неожиданно стонет Светик, — я не могу больше…

Я смотрю на ее пальчики тонкие, на то, как рпгшка трясется в них, и, пользуясь тем, что Сеня сзади и не видит, накрываю ее руку своей.

— Дай мне, рыжуль… Дай.

Дальше все происходит очень быстро.

Мы в тамбуре, между двумя дверями ювелирки.

Сеня с Шепелявым уже вышли из внутренних дверей и прячутся за нашими спинами. А я со Светиком — под прицелами.

Граната из ее ладони падает в мою, я тут же неуловимо подаю руку назад и швыряю ее под ноги подельникам.

Одновременно толкаю Светика вперед и чуть вбок, к растущим там густым кустам.

Сам валюсь следом, успев прикрыть внешнюю дверь.

Грохот раздается такой силы, что я глохну. И теряю ориентацию в пространстве.

Мысль только одна: «Свету не задело? Не задело?».

Лежу на ней, торопливо ощупываю, понимаю, что, похоже, контужена взрывом, как и я, но цела. Максимум, перепонки лопнули.

Вокруг нас вакханалия. Выстрелы… Или нет? Наверно, кричат, наверно, там есть еще жертвы… Но я не хотел, правда. Выхода не было другого!

Надеюсь, продавцы успели спрятаться за прилавками. Надеюсь, деда-охранника не посекло осколками.

Надеюсь, Светик сейчас придет в себя…

Светик приходит в себя как раз, когда мне заламывают руки.

Она становится на колени, смотрит, как меня вяжут, что-то кричит…

Я не слышу, в голове однообразный гул.

Ребята из ОМОНа работают привычно грубо. Руки выворачивают так, что простреливает до макушки болью.

Но я нахожу возможность встретиться глазами со Светочкой, которая рвется ко мне, а ее не пускают.

Ловлю ее взгляд… И подмигиваю.

Ничего, рыжая моя помеха. Все будет хорошо. Обязательно.

1.

— Макс в больнице, здесь? — я смотрю в глаза брата, упрямо, не отрываясь.

Да, Витька, я тоже так умею, прикинь?

А еще у меня память хорошая.

— Нет, — наконец отвечает брат, вздыхает, косится на дверь, — сейчас мама и папа…

— Не надо мне маму и папу. Макс где?

— Макс… В другой больнице.

— Витя… Я же узнаю. А еще я папе про тебя все расскажу.

— Что именно? — нехорошо щурится он. Витька терпеть не может манипуляции, ненавидит их. И, наверно, считает, что мне реально нечего ему противопоставить.

Но мне есть что.

— Что ты меня покрывал. Зимой, когда я таблеток наелась и устроила… Все это. И потом тоже.

— Света… У тебя с головой как? Сильно ударилась? Говорят, повреждение барабанных…

— Нормально у меня все с головой! — рявкаю я и морщусь от прострелившей уши боли.

— Тогда… Ты же понимаешь, что в первую очередь это на тебе отразится?

— Не больше, чем на тебе. Представляешь, в какой ярости будет папа…

— Да он тебя дома запрет, дура! — рявкает Витька, не выдерживая больше, — и не выпустит из дома, пока тебе пятьдесят не исполнится!

— Выпустит! Рожать в роддоме буду!

И вот в этот момент я впервые увидела, как мой несгибаемый брат сереет. Сашка, правда, говорила, что он на ее родах серый был, но я же не присутствовала…

А тут прям наглядное пособие…

— То есть… Ты хочешь сказать…

— Тугой ты, братик, — язвлю я, не сдерживаясь уже. Достал потому что. И не жалко его нисколько.