Теонии?». — Давос подавил толчок в своем сердце и спокойно посмотрел на Седрума.

«Да, архонт Теонии». — Увидев прибытие четвертого легиона Теонии, Седрум сразу понял, что слова Давоса, сказанные ему ранее, были правдой и что у Теонии действительно есть силы для осады города. Поэтому он больше не колебался и решительно принял решение, избавив себя от многодневных переживаний, отчего груз на его плечах стал легче.

Давос посмотрел на великого вождя Бруттии, которого он не видел уже несколько дней по-видимому постарел сильнее, медленно спросил: «Так что же ты теперь будешь делать?».

***

Глава 333

«После нашего предыдущего поражения многие из моих людей, должно быть, бежали в Консенцию. И сейчас они могут стоять на вершине городской стены…». — Осторожно сказал Седрум и добавил: «Разумно говоря, даже если я сейчас пойду и уговорю их выйти из города и сдаться, и даже попытаюсь убедить Пиана отказаться от сопротивления, но волчий король без волков никого не испугает, а наоборот, на него начнут охотиться. Другие скажут, что я опасаясь за свою жизнь, сдался Теонии. И мой народ, вероятно, будет полон решимости сопротивляться до конца, чтобы смыть этот позор…».

Седрум сделал небольшую паузу, серьезно посмотрел на Давоса и продолжил: «Я надеюсь, что смогу сначала вернуться в Вергию, убедить вождей и людей, которые там были, а затем побудить их присоединиться к осаде Консенции, что, я полагаю, будет более полезно для Теонии в захвате Консенции».

С этими словами он нервно ждал ответа Давоса.

Давос взглянул на него на мгновение и улыбнулся: «Сколько времени нужно, чтобы добраться отсюда до Верги?»

«Пешком это займет много времени, но на лошади — меньше трех часов».

«Тогда можешь отправляться на лошади прямо сейчас. Надеюсь, что к завтрашнему дню я смогу встретиться здесь с вождями Верги!». — Сказал Давос решительным и твердым тоном.

Седрум с удивлением склонил голову: «Как пожелаете, господин».

«Мартиус».

«Сюда!».

«Возьми несколько стражников и отправь вождя Седрума в Верги. Я полагаю, что Авиногес, увидев тебя, не станет препятствовать вождю Седруму войти в город. И в то же время скажи архонту Лаоса, чтобы он завтра пришел сюда со своим войском вместе с Вергами».

«Понял». — Мартиус заколебался: «Но вы…»

«Не беспокойся. Со мной ничего не случится с другими стражниками и воинами Бесидисе под предводительством Родома».

«Понял».

Как только Седрум ушел, Толмидес, который был рядом с ним, спросил: «Великий легат, вы не беспокоитьесь, что он лжет?».

Давос смотрел на удаляющуюся спину Седрума с немного сложным выражением лица: «Седрум — умный человек, ведь он намеренно не упомянул одну вещь только что».

После напоминания Давоса, Толмидеса осенило: «Те Вергиские пленники в лагере!».

«Это заложники, которых он оставил. Если бы великий вождь бросил свой народ и сбежал в одиночку, как только Вергицы узнали бы об этом... Можно сказать, что Седрум задумался об этом». — Давос улыбнулся: «На самом деле, мне все равно, солгал он или нет, потому что в одиночку он не сможет изменить конец войны. Скорее, он просто даст мне повод полностью уничтожить Вергицев».

***

В ту ночь внутри и снаружи города было тихо и спокойно.

На следующий день, бессонный Пиан бросился к городской стене, ожидая нападения Теонийцев.

Однако Теонийцы все еще не напали, вместо этого они продолжали строить свой лагерь.

Но Пиан не знал, что Давос послал первый легион атаковать Анбанию вместе с дюжиной офицеров четвертого легиона, отрядами баллист и Гегеситусом.

К полудню воины, защищавшие Консенцию, с ужасом увидели, что с севера идет армия численностью около тысячи человек, несущая флаг Верги, огибает Консенцию и, наконец, входит в лагерь Теонийцев, за которой следует двухтысячное войско из Лаоса.

Воины были потрясены: «Верги сдался!».

В частности, Вергиские воины, находившиеся в городе, увидев, что их великий вождь Седрум и другие вожди были в первых рядах, стали проситься выйти из города, чтобы присоединиться к ним, что привело к столкновению с воинами, пришедшими остановить их.

Теперь Пиан оказался в затруднительном положении. Вергиских воинов насчитывалось около восьмисот, в то время как общее число Консенцианских воинов в городе составляло не более пяти тысяч. Однако из-за большой армии Теонийцев за пределами города он не мог перебросить часть войск, чтобы справиться с Вергийцами. Другие вожди во главе с Тагли также отказались участвовать в окружении и подавлении Вергийцев под предлогом того, что Бруттийцы не могут убивать друг друга.

В это время за городом возникает новая ситуация. Племена, поднявшие бунт в Консенции, собрались и стали кричать на Тагли, уговаривая их сдаться.

Как раз когда Тагли и другие вожди колебались, Бодиам, великий вождь Анбании, поспешил во главе более чем дюжины конницы.

Тот факт, что даже Анбания сдалась, стал огромным ударом для Бруттийских воинов в городе. Но, по сути, сдача Анбании вполне обоснована: семь тысяч человек первого легиона Теонии появились за пределами Анбании, несколько каменных шаров, выпущенных баллистами, разбили их стены, а Гегеситус убедил их сдаться… эти последующие действия заставили великого вождя Бодиама, у которого осталось менее тысячи воинов, быстро сделать правильный выбор.

После капитуляции Анбании все Бруттийцы в Консенции стали еще более напуганы. Из-за этого Консенция превратилась в одинокий «остров», окруженный врагами.

Тагли и другие вожди наконец решились открыть городские ворота и сдаться.

Теонийские солдаты с ликованием ворвались в Консенцию. В то время как Пиан, Петару и Кадук были вынуждены отступить во внутреннюю часть города со своими племенными воинами, оставив город в хаосе.

***

Петару, пошатываясь, вошел в зал племени.

«Великий вождь!». — Тревожно крикнул Петару: "Великий вождь, этот проклятый Кадук! Он открыл ворота и сдался Теонийцам! Мы… что нам делать?».

Сидя на деревянном стуле, Пиан не паниковал. Он спокойно посмотрел на своего зятя и с трудом произнес фразу: «Сдаться Теонийцам…».

Петару, ожидавший нужного ему ответа, немного поколебался и сказал «Да», после чего поспешно вышел.

«Петару». — Пиан остановил его и серьезно сказал: «Как вождь Бруттийцев, ты все еще немного поспешен. В будущем тебе следует больше думать, прежде чем действовать, и…».

Голос Пиана стал ниже. Затем он вздохнул: «Позаботься об Уне…».

Услышав это, Петару стало не по себе: «Отец…»

Пиан махнул рукой: «Уходи! Слишком много наших людей погибло».

С некоторой неохотой он смотрел, как фигура Петару исчезает за пределами зала. Затем Пиан с усталостью обернулся. На стене позади него висел флаг Союза