Он же взгляд удержать не может. И что мне с ним делать? Как мне с ним играть?

— Успокойся, а то с тобой случится удар. В любом случае это не твоя проблема. Это проблема Марка. Пусть он с ней и разбирается.

— Да ты кто вообще такой? — вдруг набросился на Джинджера Бобби. — Ли Страсберг,[201] мать твою, что так много про кино понимаешь? Иди помой сортир или еще что-нибудь.

— Прошу прощения?

— На хер, на хер, на хер! — нараспев повторял Бобби. — Я поехал домой. Назюзюкаюсь в хлам, проблююсь и отрублюсь. И в кому впаду, пока вся эта хрень не кончится.

— Вполне разумное решение, — похвалил Джинджер.

— Ты еще здесь? Иди деньги отрабатывай. Делай что-нибудь. Притворись, что хоть как-то зарабатываешь на жизнь.

— Выпей чаю.

— Да на кой ляд мне твой чай? Мне нужен двухметровый шприц с героином. Я хочу сдохнуть.

Джинджер протянул ему чашку. Бобби взял ее и отпил. Потом отпил еще. Поставил чашку, прикрыл глаза и запрокинул голову.

— Ну полная хрень…

— Хочешь горячее полотенце? Могу согреть его в микроволновке, — предложил Джинджер.

— Да я ж в гриме еще. Надо возвращаться. Прикинь?

В дверь постучала Энни.

— Ну и что это? — спросил ее Бобби, когда она вошла. — Торжественный парад «Мейси»?[202]

— Я не вовремя? — испугалась Энни, ища глазами чьей-нибудь поддержки. Но никто не поспешил ее выручить.

— Что бы там ни было, оно подождет, — отрезал Бобби.

— Говорят, он пьян, — сказала Энни. — Правда?

— Да у него глаза вращаются, как волчки, — ответил Бобби.

— Я поговорю с Марком, — пообещала Энни.

— Не надо с ним ни о чем говорить.

— И как же ты собираешься работать?

— Не хватало еще, чтобы Марк на меня сердился.

— Пупсик, Марку положено заниматься своим делом.

— Не лезь в это. Мы тут всю ночь проторчим. — Бобби повернулся к Джинджеру. — Позвони Ирине. Скажи, что я задержусь. Хотя нет, мать их всех, скажи, я не знаю, когда освобожусь. Пусть идет ужинать без меня.

— Так ты не хочешь, чтобы я поговорила с Марком? — повторила Энни.

— Нет.

— Послушай, тут еще вот какое дело… — Бобби зажмурился и со стоном запрокинул голову. — Ничего такого, — продолжала Энни. — Просто через минуту сюда приедет Хурадо. Он просит тебя об одолжении.

— Скажи ему, это стоит больших денег, — ответил Бобби, безумно сверкнув глазами. — Скажи ему, я сдеру с него втридорога. Я хочу, чтобы мне заплатили как следует. Я хочу, мать его, виллу в Тоскане…

— Дело в главе местного профсоюза дальнобойщиков. Его дочка желает встретиться с тобой. Она твоя большая поклонница.

— Ты что, типа шутишь?

— Полюбезничай с ней полминутки, сфотографируйся — и все.

— Нет! — рявкнул Бобби. — И, кстати, ты уволена.

— Слушай, у Хурадо проблемы с профсоюзом. Ему это необходимо.

— Да пошел этот Хурадо в жопу. Вместе с его за-смегманной дочерью.

— Может, она совершеннолетняя роскошная девушка. Ты ж не знаешь.

— Я встречаюсь с супермоделью. Меня не интересует дочка какого-то жирного макаронника и бандита.

— О боже! — воскликнула Энни. — Не говори так. Обещай, что больше так не скажешь. А то мы все останемся без работы на веки вечные. Или вообще в ящик сыграем. Таких людей злить нельзя.

В дверь постучали. Вошел Хурадо, улыбающийся, как Берт Ланкастер.[203]

— Привет!

— У нас проблема, — сказала ему Энни.

— Никаких проблем у нас нет, — перебил ее Бобби.

— В чем дело? — спросил Хурадо.

— Нельзя ли отложить встречу с человеком из профсоюза? — продолжила Энни. — Сегодня очень напряженный день. Говорят, сэр Иэн слегка подшофе.

— Ничего подобного, — резко остановил ее Хурадо. — Я только что с ним беседовал.

— Он вдрызг пьян, — вставил Бобби.

— А вот этого нам совсем не надо, — заметил Хурадо Бобби. — Будешь болтать такое, налетят адвокаты, обвинят в клевете. Это явный навет.

— Вы поручитесь? — уточнил Бобби.

— Так отложим? — настаивала Энни.

— Нет. Он уже на площадке.

— А почему меня никто не спросил? — возмутился Бобби.

— В этом нет нужды, — разозлился Хурадо.

— Фрэнк… — залепетала Энни.

— Значит, так. Не у него одного день напряженный. Я тоже устал. Надо это сделать — и точка.

— Хрен вам, — огрызнулся Бобби.

— Посоветуй ему перечитать контракт, — сказал Хурадо Энни.

— А где это в моем гребаном контракте сказано, что я должен плясать на проволоке, когда вам это в голову взбредет?

— Посоветуй ему, — повторил Хурадо, потом вдруг обвел комнату взглядом. — Почему здесь эти люди? Они нам ни к чему. Этот вот зачем тут? — Он кивнул на Шпандау.

— Затем, что я так хочу, — ответил Бобби. — И он останется. Может, я его попрошу взгреть вас как следует.

— А этот? — Хурадо кивнул на Джинджера.

— Похоже, удалиться придется мне, — беззаботно отозвался тот.

— Нет уж. Мне нужны свидетели, — заявил Бобби.

— Бобби, это нам не очень поможет, — заметила Энни.

— Поможет? Я не собираюсь нам помогать. Я пытаюсь добиться уважения.

— О господи, — вздохнул Хурадо. — Ну скажи ему, Энни.

— Это записано в твоем контракте.

— Брехня.

— В пункте «Реклама и активная поддержка фильма». Я знала, что ты кипятком изойдешь, вот и показала его Роберту, чтобы он оценил. И Роберт сказал, что не стоит из-за этого биться. И ведь правда не стоит.

— Ты вообще на чьей стороне? — напустился на нее Бобби.

— На твоей, лапуля, на твоей. Но так обстоят дела.

— Минут через пять, договорились? — вставил Хурадо. — Я их к вам отправлю.

— Когда девчонка войдет, я разденусь догола, — пообещал Бобби. — И буду размахивать членом перед ее мордой. Клянусь!

— Хорошо, — согласился Хурадо. — Отлично. Через пять минут. Ценю ваше сотрудничество.

— Оцени вот это, — сказал Бобби, схватил себя за ширинку и потряс ею.

— Думаю, все прошло неплохо, — подытожила Энни, когда Хурадо ушел.

Бобби поднялся и объявил на манер оратора: —Я намерен пойти и капитально просраться. Коли мне повезет, к их приходу здесь будет благоухать, как в жопе у верблюда. Бобби заперся в туалете. Энни взглянула на Шпандау.

Вы это все фиксируете? — спросила она, вымучивая сарказм. — Вы ведь подписали договор о неразглашении, да? Все, что здесь происходит, не должно выйти за эти стены.

— Желаете проверить мои рекомендации? — спросил Шпандау. — Я не впервые этим занимаюсь. Ничего нового для меня здесь нет.

— Я просто намекаю: если хоть слово, одно слово, станет известно, вас похоронят в могиле для бездомных.

— Вам с Хурадо надо сменить репертуар.

— Вы с Бобби что-то подозрительно близко сошлись, нежданно-негаданно.

— Я вроде как его телохранитель. Эта профессия подразумевает некоторую близость.

— А на кой черт ему потребовался телохранитель, хотела бы я знать. Особенно — вы. Уверены, что вы не пытаетесь тут свить себе гнездышко?

— Вам могло