– Она у себя?

– Никак нет, господа! С петухами и умчалась, даже сырничков не откушала… Ээ-э… Изволите комнату осмотреть?

– Нет, благодарю. Когда она вернется?

– Не могу знать! Но я с радостью передам ей…

– По велению Его Величества императора Аристана Первого, науми Алесса Залесская должна быть доставлена во дворец немедля.

– Ох ты!!! Да чего ж она наворотила?! – ахнул Белык. Судя по грохоту, он сел там, где стоял, не смутившись отсутствием стула.

Многозначительное, торжественно-похоронное молчание. И вновь голос гнома:

– Доставим-доставим! Как вернется, так и доставим! Всенепременно!

Эхе-хе…

Горько усмехнувшись, Алесса задом отползла за угол: вот тебе и добренький император! Надо же, город обрыскать не поленился, да только шушеля с два она вернется. Валерьянкой здесь не намазано.

Обойдя дом, Алесса уверенно поползла вверх по стене, вбивая носки сапог в зазоры меж бревен. К счастью, на добро пока не покусились, и науми, поддев когтем крючок, залезла в окно. Ей были нужны сокровища: документы, съерт, три флакона магической воды, последний леденец-ускоритель да платочек с землей, собранной у северингских ворот. Жаль вещи, а Перепелку особенно, но умыкнуть и распродать все за пару часов не удастся. Хотя вряд ли послушная, терпеливая кобылка надолго останется бесхозной: накануне Фиба так и крутился вьюном, сладко причмокивая и потчуя лошадь подсоленными сухарями, а когда увидел подковы со знакомым титлом, растрогался чуть ли не до слез. Оказалось, что Сидор был правнуком троюродного брата мужа его бабки. Так что Перепелка устроена надежно. В конце концов, если съерт можно примотать к спине или голени, то не в кармане же тащить на судно лошадь?

Подумав, Алесса изобразила на столе шедевральный кукиш.

Засим сочла долг исполненным и пошла искать подходящую лужу.

– Господин Белиз изволит отсутсствовать! – прогнусавил домовой, подозрительно разглядывая чумазого пацана лет четырнадцати в застиранной небеленой рубахе и вытянутых на коленях штанах. Шпанье трущобное. Судя по роскошной ссадине под заплывшим левым глазом, шпанье вело активный образ жизни.

«Пацан» лихо сдернул засаленный берет и тряхнул стриженой чернявой головой.

– А-а-а!!! – не своим голосом поздоровался Симка.

– Что, нравлюсь? – Алесса, припомнив лицо старьевщика, когда тот заворачивал куль «для братишки», демонически захохотала.

– Кошшмар какой!!!

– Ничего ты, Симка, в моде не понимаешь! Называется: с телеги я под горочку катился.

– Коссу-то… Коссу зачем?! – не унимался домовой. Неровно обрезанные пряди едва доходили Алессе до плеч.

– Не зубы – вырастет!

– А с зубами шшто?

– Это я углем один вычернила… А что, размазалось?

– Синяк откуда?!

– О штанину запнулась, когда надевала.

– Хозяин будет в шшоке…

– Надеюсь, что в культурном!

– Госпожа, тебя ж император разыскивает! – спохватился кот. – Приходили с утра какие-то морды незнакомые, распрашшивали, да все так мудрено, с подковыркой…

– Не найдут. Ты проболтался, где меня искать?

– У-у-у! Господин Белиз-сс! А потом из меня все жилы повытянул – они награду ссулили! А ты шшто опять учудила?!

– Ровным счетом ничего, за что могла бы краснеть, – холодно отвечала знахарка. – Пускай-пускай ищут… И только попробуй проболтаться, где я, Симеон!

– Погоди-ка, так ты в Скадар собралась?! Сейчас?!!

– Нет, Симеон, решила в пираты податься – что-то на золотишко потянуло. От тебя хозяину что передать?

– Ну-у, привет, как положшшено! – Кот поскреб когтями затылок. – И пусть привезет мне усстриц. Устриц хочется – ашш жуть! Белиз их каждый выходной хомячит, жадюга! И ишшо, скажи хозяину, что все у меня хорошшо.

Алесса решительно потянулась к воротнику. К чему удача, если не умеешь ею распоряжаться? «Стремленье есть суть и воля к победе – без цели бессмысленна жизнь и пуста!» – так пела ветряная флейта Силль-Миеллона. И она права!

– Ветра в хвост! – ляпнул на прощание Симка, помахав кулоном в виде игорного кубика.

Пристань кишела людом всех возрастов и мастей, окутанная полуденным дрожащим маревом, в котором почти на равных соперничали три запаха: рыбы, пота и сырого дерева, пропитанного рыбой и потом. В носу свербило до слез, но Алесса мужественно прогулялась туда-сюда, заложив руки в карманы и тренируя расхлябанную походку. Сперва казалось, будто все только на нее и смотрят; вот-вот кто-нибудь вытянет палец да закричит: «Девка ряженая!» Но у портовых были дела поважнее. Матросы курили, грузчики приглядывали за чумазой ребятней, ради мелкой монетки гнущей спины вместо них самих. Господа, как им и положено, кутали носы в надушенные платочки и, помахивая тросточками, философствовали о пресловутой рыбе.

Освоившись и перестав морщиться, Алесса уверенно зашагала к «Китобою».

Капитана она узнала сразу каким-то шестым чувством. Быть может, по той неколебимой уверенности, что мерно расходилась от него волнами. Совсем как океан, повидавший эпохи эльфов и магии, и с тем же ледяным спокойствием встретивший суетливый, шумный век людей. Всякое бывало, напасти чередой катились по суше, и только он неизменен, Бескрайний. Улыбаясь, капитан ритмично кивал одноногому одноглазому мужчине, захлебывающемуся рассказом и ожесточенно жестикулирующему. Наверное, то был помощник… Или как там его называют?

«Морским волком, – подсказала пантера. – Кажется…»

На ящике трое дюжих молодцев шумно резались в домино: лопоухий, рыжий и лысый.

Алесса скромненько встала рядом, прикидывая, как бы ловчей поздороваться. Язык сработал быстрее мозгов:

– Морским волкам от сухопутного брата ветра в хвост, волны по борту и… и тридцать три узла на якорь!

Игроки ошарашенно уставились на нее.

– Брат-то где? – поинтересовался капитан, пряча усмешку в седые усы.

– Я!

– Подать мою подзорную трубу – не вижу!

– Дяденька капитан, еще как маманька на сносях была, нашептала ведунья, будто сын ее моряком станет! А после – повитуха! А еще после – юродивый с рынка! А совсем вообще после – калика перехожий, душа светлая! С детства море люблю, аж жуть, хоть доселе не видал! А с месяц назад залетела к нам на село чайка морская да манит: «Пора! Пора!» Дяденька капитан, возьмите меня юнгой в команду! – Алесса перевела дух.

– Шел бы ты отсюда, малек. А то… – Рыжий лениво продемонстрировал кулачище с кривовато татуированным якорем и шлепнул костяшкой об ящик: – Рыба!

Алесса обиделась. Прикинула его и свои шансы, после чего выдала результат:

Рыбкой плаваю под килем,