Лазарро немного выше подбрасывает меня, чтобы взять поудобнее и нажать на кнопку в лифте. Я издаю болезненный стон.

– Тише, Белоснежка, ещё немного потерпи, – приговаривает он, целуя меня в макушку.

Я не могу ничего ответить. Мой язык прилип к нёбу. Во рту ужасно сухо. Лазарро вносит меня в квартиру и поднимается в спальню со мной на руках. Он действует, как на автомате. Сажает меня в ванной на низенькую скамейку и включает воду, бросая в неё ароматизированную бомбочку. Снимает свой пиджак, оставаясь в окровавленной рубашке. Затем приближается ко мне и садится на корточки. Его ладонь касается моего колена, и я вздрагиваю. Дёргаюсь в сторону и затравленно смотрю на него.

– Я хочу раздеть и положить тебя в воду, Белоснежка, искупать, чтобы смыть кровь. Ты понимаешь, что я говорю? Просто кивни, – его голос никогда не был таким мягким. Хотя тембр его голоса довольно низкий и в большинстве случаев рычащий, но не сейчас.

Я слабо киваю.

Лазарро придвигается ближе ко мне, берётся за верх платья и дёргает в разные стороны. И на самом деле я бы и не подумала, что он знает о существовании молнии на одежде. Он всё рвёт, как животное. Затем немного приподнимает меня, и платье падает на пол. Его взгляд останавливается на моих бёдрах.

– Где твои трусики, Белоснежка? Где, мать твою, они?

От его крика я вновь вздрагиваю, и мои глаза опять наполняются слезами.

– Белоснежка, скажи мне, тебя кто-то тронул? Хоть чей-то член был внутри тебя? – Лазарро грубо обхватывает мои щёки ладонями. – Скажи мне это. Скажи мне. Тебя кто-то насиловал там?

Я с ужасом наблюдаю, как его губы белеют от ярости. Они трясутся, а глаза становятся безумными.

– Нет… я… я убила его… он хотел… ударил меня… и… его кровь… на мне его кровь, – обессиленно мямлю. Лазарро пускает воздух сквозь стиснутые зубы и на мгновение прикрывает глаза. Затем прижимается к моей щеке лбом и слегка трётся им.

– Умница. Моя умница. Ты поступила правильно, слышишь? Ты всё сделала верно.

А меня коробит от его улыбки. Вся жизнь его какая-то неверная. Здесь нет правильного или неправильного. Всё это – чёртов ад.

Лазарро снимает с меня бюстгальтер и бросает его на пол, а потом снова берёт меня на руки и несёт к душу.

– Сначала смоем кровь, а потом ты немного расслабишься, – объясняет тихим голосом. Едва он ставит меня на ноги, как чувствую боль в ступнях, словно осколки впились, и я пищу. Цепляюсь за его руки, и Лазарро заботливо придерживает меня.

– Хорошо. Тогда раздень меня. Если я тебя отпущу, ты упадёшь.

Киваю ему, понимая всё, что он просит. Мои пальцы не хотят гнуться, но я с усердием расстёгиваю его рубашку и вытаскиваю из брюк. Лазарро придерживает меня за талию, да он практически держит меня на весу. Я расстёгиваю его брюки и снимаю их. Он дёргает ногами, разувается и остаётся в одних боксерах. Прижимая меня к своей груди, включает воду и настраивает её. Капли попадают на моё лицо и тело, которое Лазарро гладит руками. Только руками. Он смывает с меня кровь, а я, прикрыв глаза, ничего не чувствую. Абсолютно ничего. Его палец проходит по моим губам, и я, не издавая ни звука, смотрю на него.

– Если бы он не был мёртв, то я бы не убил его сразу. Я бы его мучил. Долго. Очень долго. Я бы тащился от той боли, которую ему причиняю. За тебя, Белоснежка. – Хмурый взгляд Лазарро скользит по моему телу. Он ладонью проводит по рёбрам, и я жмурюсь от боли. Он шипит и дёргает меня к себе, качает в своих руках несколько минут, а потом молча выключает воду и несёт меня в ванну. Опускает в тёплую воду, и я цепляюсь за его руку.

– Почему? Почему ты решил меня утилизировать? За что? Почему сейчас ты заботишься обо мне, если я тебе больше не нужна? – едва слышно спрашиваю. На секунду он словно теряется. Не находит что ответить, а потом рывком опускается и болезненно впивается в мои губы. До жуткой боли в груди.

– Я бы никогда так с тобой не поступил. Мне гадко осознавать, что ты допустила даже мысль об этом, Белоснежка. Если я захочу тебя убить, то сделаю это сам. Ты моя личная.

Улавливаю в его голосе разочарование, которое постигает и меня.

Лазарро выпрямляется, но я крепче держу его руку.

– Не отпускай… почему? Что случилось на самом деле? – шепчу я.

Он тяжело вздыхает и тянется, чтобы выключить воду.

– Тебе придётся немного подвинуться, чтобы услышать это.

Послушно киваю и прижимаюсь к бортику ванны. Лазарро полностью раздевается и опускается в воду, устраиваясь напротив меня. Он вытягивает ноги и находит мою талию. Сажает к себе на бёдра и вдыхает аромат моей кожи. Он часто так делает. Не знаю зачем, но, по-моему, это его успокаивает.

– Я был с Ренато. Амато сообщил мне, что отойдёт отлить.

Боже мой, а вежливее сказать это можно?

– Его не было довольно долго. Около получаса, а в это время Ренато мне трахал мозг. Это меня задолбало, и я попросил Итана найти Амато, а заодно привести тебя. Я не мог больше думать о том, что ты там одна. Я сразу понял, что что-то не так. По лицу Итана. Он был напряжён и бледен. Таким я ни разу его не видел. Сколько мы бы ни убивали, он всегда имел здоровый цвет лица. Итан сообщил, что Амато увёз тебя по моему приказу. Но только вот я никакого приказа не отдавал…

– Амато сказал, что ты волнуешься обо мне, и он должен меня увезти, чтобы позже я встретилась с тобой. Он говорил, что ты подготовил что-то такое… необычное для меня, – шепчу, сухо всхлипывая.

– Я не отдавал такого приказа, но знал, что Амато меня не простил… за Бруну. Я знал и должен был понять раньше, что он меня уже предал, и единственное, что мне может сейчас причинить боль, ты, Белоснежка. Потеря тебя. Он всё заранее спланировал. Ребята, которые были с ним, убиты. Амато скрылся и уже улетел из страны, пока я ехал за тобой. Я не был уверен, что ты жива. В такие ночи никто не выживает, – Лазарро поднимает голову и обхватывает ладонями моё лицо. – Оказывается, я не готов тебя потерять. Не так, – добавляет он, хмуро смотря на меня.

– Амато показал мне ожерелье из жемчуга и сказал, что это твой подарок мне. Ты же говорил о жемчуге… Я не должна была ехать с ним, но думала… думала, что он не может причинить мне вреда. Он был мил со мной и благодарил за спасение своей дочери. – Замираю, прокручивая слова Амато в своей голове.

– Никогда не забуду. Теперь я осознаю, что это не было благодарностью. Он передал тебе, что никогда не забудет о том, что ты сделал с Бруной, и отомстит. Использует меня. Боже мой… мне было так страшно там… и эта девушка. Я прошу тебя, не убивай её, – накрываю ладони Лазарро своими. – Она не плохая. Она помогла мне. Закрыла собой и велела бежать. Она многое сделала для меня, и без неё я бы не выжила… Ещё старик… там был старик. Он умер… я видела его труп. А в зале с колоннами я вспомнила, как ты бил Бруну. От плеча. Ты поднимал локоть, но удар шёл от плеча. Я ремнём ударила и убила… я убила человека скульптурой… и второго… он напал на меня… я… я вспомнила о ноже. Он был в сумочке, и я била, била, била, била его им. Я била… и кровь… она такая горячая… его член… он был так близко, и я…