так чувствовал каждый. МУМ непрерывно суммировала наши ощущения, непрерывно докладывала их командиру корабля: нас наполняли одинаковые чувства, мы думали одинаковыми мыслями.

Нас было почти сто – женщины и мужчины, старые и молодые, сдержанные и порывистые, серьезные и веселые… В тот миг, перед первым после пяти с лишним столетий мира человеческим сражением, мы внезапно стали одним огромным человеком – одной несгибаемой волей, одним мощным разумом. Исполинская тишина, полная страсти и силы, сковала звездолет. Мы были полностью готовы к бою!

И тут мы увидели крейсеры противника. Вытормозившись из сверхсветовой области в обычную, они выпрыгнули в мир нормальных тел и масштабов словно из небытия. Что бы Ольга ни говорила об опасности близких гравитационных ударов, главная угроза таится в неожиданности появления врагов.

В данном случае они просчитались. Если бы они скрытно подлетели поближе, нам пришлось бы труднее. Но они обрисовались в десятке миллионов километров. Лишь убежденность в собственном могуществе, не встречавшем достойного противодействия в этом глухом уголке Вселенной, могла привести к такому промаху.

Я насчитал шестнадцать шаров, несущихся со всех направлений звездной сферы, потом прибавилось еще два, отставших от общего строя. Восемнадцать крейсеров против двух – они могли надеяться на победу! И, полностью в ней уверенные, они больше всего заботились о том, чтобы мы не сбежали. Они замкнули нас в сферу – в кольцо, как говорили наши предки, воевавшие лишь в двух измерениях. И, как принято у всех флибустьеров, свирепствуют ли они в крохотном земном море или в безграничном космосе, разрушители не собирались вступать в переговоры, чтоб выяснить наши намерения, – они обрисовались и немедленно атаковали.

И навстречу им снова грянули аннигиляторы Танева, превращенные в защитные батареи.

Если бы я мог рассматривать все эти сцены взглядом стороннего наблюдателя, они, вероятно, показались бы мне даже забавными. Стремительно приближавшиеся шары вдруг унесло. Генерируемое двумя звездолетами пространство образовало провал в космосе, исполинскую яму в его метрике, и шары барахтались где-то на границе неожиданно разверзшейся бездны, отлетая от нас все дальше. Они по-прежнему рвались к нам со всех осей, и на всех осях расстояние между ними и нами увеличивалось.

Теперь даже самые тупые из них должны были сообразить, что мы не убегаем, а не подпускаем их к себе: если бы мы убегали, то, удаляясь от одних, сближались бы с другими.

Когда крейсеры отбросило так далеко, что они полностью перестали улавливаться в умножителе, Леонид и Аллан остановили аннигиляторы, чтоб не расходовать активное вещество.

Через некоторое время шары опять появились в зоне видимости, а дешифратор уловил гравитационные волны передач между кораблями. Один из крейсеров был флагманом. Флагмана одолевали вопросами, он отдавал приказания.

Разрушителей ошеломило наше умение генерировать пространство. Их флагман намеревался прорваться сквозь толщи разлетающейся пустоты на сверхсветовых скоростях, раз не удались обычные.

– Один разок уже прорывались на сверхсветовых, да не вышло, – сказал Леонид. – И сейчас большего не добьются.

Приблизившись на достаточную, по их мнению, дистанцию, шары один за другим ныряли в невидимость. Я не мог подавить чувства беспомощности, когда корабли разрушителей стали исчезать. Я снова и снова спрашивал себя все о том же, пытался разрешить все ту же загадку. Вокруг нас на триллионы километров простиралась сияющая звездная пустота, в пустоте, невидимые, бешено неслись к нам восемнадцать смертоносных шаров – что если Леонид и Аллан ошибутся и скорость сближения превысит скорость рассекания пространства? Что если вражеские машины, пожирающие пустоту, возьмут верх над нашими, сеющими ее вокруг себя?

Решение может дать лишь опыт, но опыт – палка о двух концах. Если он повернется против нас, ошибка будет непоправимой.

И когда умножитель зафиксировал появление шаров на пределе видимости, с моей души словно камень свалился. Но я рано торжествовал. Разрушители оказались проницательнее, чем я о них думал. Они нашли единственно возможный способ борьбы – навязать нам многократные космические сражения, каких мы долго выдержать не могли. МУМ расшифровала приказ флагмана: «Атаковать на обычных скоростях, пока не истощится их способность создавать пространство».

Они хорошо понимали, что генерирование пространства идет за счет заранее подготовленного вещества, а не по велению высшей воли, а любые материальные ресурсы небезграничны. Правда, как вскоре выяснилось, они не знали, что мы умеем вовлекать в реакцию уничтожения вещества и внешние тела, в том числе и их корабли. Так продолжалось несколько раз: мы отбрасывали их, генерируя пространство, они ныряли в невидимость и прорывались в сверхсветовой области. С каждым разом их прорывы становились опасней. Теперь они тормозили так близко, что только форсирование всей мощности аннигиляторов спасало нас от гравитационного залпа.

Леонид обратился к экипажам обоих звездолетов с просьбой высказаться через МУМ.

– Имеются две возможности. Первая – прорваться сквозь окружение и, оставив Плеяды врагу, бежать к Солнцу. Гарантии, что мы пробьемся без боя на уничтожение, дать не могу. Вторая – перейти от обороны к нападению. Не сомневаюсь, что нам удастся аннигилировать несколько крейсеров врага. Я знаю, что на одном из них может оказаться наш исчезнувший товарищ. И все-таки мое мнение – атаковать.

Каждый из нас в эту грозную минуту думал об Андре.

Мы не торопились принимать решение. На нас лежала ответственность перед человечеством – мы обязаны были вернуться на Землю и рассказать о том, что открыли в далеких районах Галактики. Но и ответственность за возможную гибель друга, попавшего в беду, снимать с себя не хотели – мы просто не могли ее снять! Мы понимали, каким будет наш ответ, было только одно решение, но не торопились его высказывать. Мы не перебарывали себя – нам надо было перемучиться.

А затем МУМ объявила, что ни возражающих, ни воздерживающихся нет. Раз нам навязывают сражение, надо его принять.

И снова, уже в последний раз, на всех направлениях небесной сферы вспыхнули восемнадцать быстробегущих звезд. Сражение разыгралось в самом центре Плеяд. Небо пылало и переливалось, звезды исторгали сияние. А между великолепными реальными светилами мчались светила искусственные, стремительные, пронзительно-зеленые. Восемнадцать факелов рушились на нас со всех сторон, они с каждой секундой увеличивались.

На крейсерах противника поняли, что мы готовы принять бой, и стали притормаживать. Они выстраивались по сфере, центром которой были наши звездолеты. Теперь они двигались компактно и с одинаковой скоростью. В зловещем сиянии кораблей вражеской эскадры тускнели и пропадали звезды. От одновременного залпа всех гравитационных орудий разрушителей нас отделяли считанные минуты. Все решало теперь, кто сможет ударить раньше – мы или они?

И когда восемнадцать вражеских кораблей, еще не войдя в сферу своего прицельного