— Вы говорите, что гордитесь своей праведностью. Очень хорошо. Взгляните, как действует люди, которые разделяют ваши взгляды. — И он указал туда, где лежала Сити.

Я знала, что предстоит увидеть, и, тем не менее, не смогла сдержать приступ тошноты. На других вид Сити подействовал еще сильнее.

Она лежала на спине на верхней ступеньке, ее раны на руках, лодыжках и горле были хорошо видны. Ее глаза почему-то снова открылись, и она смотрела на нас с молчаливой мольбой и бессильным осуждением.

— Сити, — прошептал Нордж почти неузнаваемым голосом. — Сити! Боже, что они с тобой сделали?

Никто не пытался остановить его, когда он бросился вниз по ступеням и встал на колени подле нее.

Джи Ди что-то бормотал беспомощно, Дэн стоял ошеломленный. Я старалась не смотреть на тягостную сцену внизу. Наверное, я пошатнулась, так как Керк схватил меня за плечо.

— Все в порядке, — сипло сказала я. — Я не понимаю. Если Сити принесла им записку, значит она была на их стороне. Почему в таком случае они убили ее?

— Возможно, они не доверяли ей, — ответил Керк. — Ведь Сити была малайкой, а не китаянкой, и когда она доставила информацию от незнакомого американца, они заподозрили в этом какой-то подвох и хотели пытками вырвать у нее правду. — Он вздохнул. — Бедное дитя! Она не могла им сказать больше того, что знала сама.

Непроизвольно я опять посмотрела вниз. Нордж низко склонился над мертвой девушкой, крепко держа ее пронзенную руку и умоляюще глядя ей в лицо. Я видела, что плечи его дрожали. Думаю, он любил Сити. Ее же отношение к нему осталось для меня вечной тайной. Верила ли она на самом деле в ту философию, которая погубила ее, или она верила в нее, потому что в нее верил Нордж? В любви все возможно.

Некоторое время Нордж продолжал сидеть возле убитой. Наконец он встал на ноги и начал подниматься по ступенькам. Думаю, он не видел нас: глаза его были полны невыразимой боли и смятения, как у побитого щенка. Никто не двинулся, чтобы остановить его, и он, как слепой, вошел в дом. Мы слышали, как он поднимался по лестнице в свою комнату.

Некоторое время мы стояли, не в силах прийти в себя.

— Я должен позаботиться о похоронах, — встрепенулся Керк. Он легонько хлопнул Дэна по плечу. — Вы совершили смелый поступок, мистер Лэндис, когда отняли у него пулемет. Вы не обидитесь на меня, если я спрошу вас, почему вы так поступили?

Дэн слегка смутился.

— Я просто хотел проверить, смогу ли я это сделать. Это было не уж трудно. Я не мог представить, что Эд сможет убить кого-нибудь, если бы до этого не дошло.

— У него может оказаться больше решимости, чем мы предполагаем, — сказал Керк, подняв взгляд кверху, туда где над нами были спальни. — Это было бы для всех нас лучшим выходом.

Я знала, что он имел в виду. Для Норджа не существовало легкого выхода из создавшегося положения, впрочем, как и для нас. Но оставался еще один выход, который был все-таки проще всех остальных. Однако, самоубийство было бы признанием своей вины, а я не была уверена в том, что Нордж способен раскаяться в своих действиях. Не была я уверена и в том, что я желала такого решения так же сильно, как я обвиняла его в случившемся. Нордж был прав в одном: я не имела морального права судить его, как и любого другого человека. Да и у кого из людей может быть такое право!

После нашего возвращения в гостиную некоторое время я размышляла о том, следует ли мне подняться наверх и поговорить с Норджем. Я хотела узнать мнение Керка на этот счет, но он уже ушел руководить подготовкой к похоронам Сити, а Дэн и Джи Ди, к которым я обратилась, яростно высказались против такого шага. Поразмыслив, я решила, что они правы, хотя доводы их меня совершенно не убедили. Дело было совсем не в том, что Нордж не заслуживал жалости. Ее заслуживает каждый. Но если я не была его судьей, то не собиралась и становиться его адвокатом. Нордж должен был найти ответ сам и самостоятельно прийти к внутреннему согласию. Помочь ему в этом не мог никто другой.

Дэн и Джи Ди обсуждали это в более приземленных выражениях, пока я лежала на диване. «Как ты думаешь, что он сделает?», «Я знаю, на что надеюсь», «Интересно, о чем думает человек в такой ситуации?» — И так далее, пока их голоса не слились в колыбельную, которая нежно убаюкала меня.

События последних дней совершенно вымотали меня и я спала, как под воздействием наркотиков. Проснувшись, я обнаружила, что на улице темно и я лежу не на диване. На миг мне показалось, что я снова в шалаше, в джунглях, по листве над головой барабанит дождь, я пошарила в поисках руки Керка и не нашла ее. Я лежала одна в своей кровати, в спальне. Кто-то перенес меня с дивана, не разбудив меня. Стояла ночь, и за окном шел дождь.

Разбудил меня Дэн. Он вошел, не включая свет, и стоял рядом с кроватью, глядя на меня сверху.

— Привет, — сказал он устало. — Ты не спишь, Рокси? Я пришел сказать, что все кончено.

— Эд? — спросила я, вспомнив мгновенно все, и начала дрожать.

— Да. Джи Ди поднялся к нему. Он выпил целый пузырек нембутала. — Дэн вздрогнул, хотя было совсем не холодно. — Он оставил кучу записок разным людям. По крайней мере, он начал писать их, но так и не кончил.

«Да, — подумалось мне, — в этом был весь Эд, часто поднимавшийся за какое-то дело и не доводивший его до конца.»

— Все-таки жалко его, — пробормотала я. — Человеком он все же был не таким уж плохим, Дэн, правда?

— Пожалуй. Но время ему досталось не слишком хорошее. — Закашлявшись, он отвернулся. — Попытайся уснуть, Рокси. Рано утром мы уезжаем.

Подойдя к двери, он остановился и добавил:

— Если, конечно, кто-нибудь из нас останется в живых.

Самоубийство Эда Норджа, казалось бы, не должно было сильно взволновать меня. В последнее время я видела много смертей, и большинство из них были ужасны. К тому же я не могла сказать, что была слишком дружна с обуреваемым идиотскими принципами оператором. По стечению обстоятельств мы оказались вместе и проделали небольшое путешествие, и теперь, когда его не стало, меня преследовало чувство потери, которое не имело ничего общего с самим Норджем как личностью. Когда я ложилась спать, он был жив, когда проснулась — мертв. Промежуток времени был настолько ничтожным, что сознание не воспринимало происшедшего. Норджу же этого времени хватило, чтобы подвести итог всей своей жизни.

Уснуть больше не удалось, бороться одной с одиночеством было не под силу. Мне требовалось вновь обрести убежище в объятиях Керка, даже если бы пришлось умолять его об этом. Гордость теперь ничего не значила. Я прокралась наверх по темному дому и поскреблась в его дверь.

Керк отворил дверь в ту же секунду, как будто знал, что я приду. Мы стояли на пороге, молча глядя друг на друга. Не говоря ни слова, он шагнул вперед и обнял меня. Мне не пришлось просить его об этом. Его тело, прижавшееся к моему, вопрошало, и я позволила моей плоти ответить. Он понес меня на бесконечное расстояние, до кровати, и ощущение покоя и безопасности, охватившее меня впервые в нашем лесном храме, вернулось ко мне опять, окутав меня блаженным покровом, разогнав мои страхи.