– Ты не можешь ее достать?

Фатима смотрит на пакет, встает, опираясь на стальную кровать, и идет к шкафу.

Тяжело дыша, она возвращается к кровати и протягивает Мансебо черную такию, которую он проворно надевает на голову. И от этого сразу начинает чувствовать себя лучше.

– Что у меня? Инсульт или опухоль мозга?

– У тебя мигрень.

В голосе Фатимы явно проскальзывает разочарование, когда она произносит это слово, видимо считая, что не стоило подвергать себя всем этим хлопотам ради такого пустяка, как мигрень.

– Что, можно вот так взять и заболеть мигренью? – спрашивает Мансебо, чувствуя себя младенцем.

Он не испытывает ни облегчения, ни беспокойства. Реакции его, вероятно, не зависят от диагноза.

– Да, наверное. Они спрашивали, не было ли у тебя стресса в последнее время. Спрашивали, не было ли бессонницы, но у тебя же ничего этого не было. Но, наверное, мигрень может случиться и без причины.

Мансебо кивает, соглашаясь. Да, вероятно, это настоящая медицинская загадка. Действительно, как он мог не заболеть мигренью со всеми этими переживаниями последнего времени? Дверь открывается. На пороге стоит молодой врач с папкой в руке.

– Как ваши дела?

– Он… когда я вошла… – начала говорить Фатима.

– Я чувствую себя лучше, – перебивает ее Мансебо.

И это чистая правда. Ему стало лучше уже оттого, что он смог остановить словоизвержение Фатимы. Всего пару недель назад он даже не думал о том, что Фатима всегда говорила за него, мало того, ему это даже нравилось, но теперь он хочет говорить сам. Со старыми привычками надо прощаться.

Пожалуй, единственное, чего Мансебо сейчас не хватает, – так это пары кальсон. После душа Мансебо сидит в кровати и смотрит одну из множества развлекательных телепрограмм. Первый раз в жизни он смотрит такую программу, потому что в это время дня он всегда работает. Фатима тоже смотрит программу, но она уже знает, что победит команда синих. Видимо, это запись. Мансебо смотрит игру, и одновременно ест мармелад из пластиковой коробочки, ловко орудуя пластиковой ложкой. Он просто счастлив, что сидит в чистой желтой пижаме и черной такии. Медсестра принесла поднос с обедом и Фатиме, но та отказалась.

В дверь постучали как раз в тот момент, когда синим надо было ответить на решающий вопрос. Громким и отчетливым голосом Мансебо приглашает стучащего войти.

– Вы не возражаете, если психолог, мадам Флуриант, займет вас на несколько минут?

– Нет, – отвечает Мансебо, – конечно не возражаю.

– Разумеется, я попрошу мадам выйти на это время из палаты, – улыбаясь, говорит медсестра и кивает Фатиме.

– Да, она сейчас выйдет, – говорит Мансебо.

Фатима встает и выходит. Место ее в палате занимает мадам Флуриант. Она не похожа на психолога, как ему кажется. Впрочем, Мансебо не помнит, чтобы его когда-нибудь консультировал психолог.

– Как вы себя чувствуете, месье? – У мадам Флуриант приятное сопрано.

– Спасибо, хорошо.

– Приятно слышать. Вы можете что-нибудь рассказать о себе?

Мансебо задумывается, но вовремя вспоминает, что психолог может истолковать длинную паузу как аномалию.

– Я еще работаю. Работаю в сфере обслуживания. Я владелец бакалейного магазина. Он расположен недалеко отсюда, – произносит Мансебо таким же тоном, каким разговаривает с покупателями.

– Так, и где же находится ваш магазин?

– У подножия Монмартра.

– Это звучит очень поэтично.

Мансебо улыбается. Слово «поэтично» – это последнее слово, которое он использовал бы для описания того, что происходило с ним в эти дни.

– Вы улыбаетесь. О чем вы сейчас подумали?

Мансебо перестает нравиться все происходящее. «Психологи всегда стараются вторгнуться в самое сокровенное, что у нас есть, в нашу голову», – думает Мансебо. Они задают, по видимости, легкие вопросы, на которые так трудно ответить. Мансебо слизывает с губ остатки мармелада.

– Право, я и сам не знаю.

Мадам Флуриант кивает и что-то записывает в блокнот. «Я попал, – думает Мансебо. – Теперь я никогда отсюда не выберусь. Может быть, меня переведут в другое отделение». Он видел стрелки, под которыми было написано «Психиатрия». Наверное, это было бы и в самом деле поэтично – задержаться здесь на день или два. Но не дольше. У него, несмотря ни на что, есть обязанности, которые он должен исполнять. Он думает, стоит ли рассказать мадам Кэт обо всем случившемся в следующем отчете. В конце концов, это тоже имеет отношение к делу. К тому же послужит оправданием его отсутствия в магазине в течение целого дня.

Психолог прерывает его размышления.

– Как протекала ваша жизнь в последнее время?

«Да, вам очень хотелось бы это знать, мадам, – думает Мансебо. – Я стал частным детективом, заработал немного денег и подвергся нападению двух уродов».

– Жизнь шла, – неопределенно отвечает Мансебо.

– Она шла как обычно или все же была более напряженной, чем всегда?

Теперь Мансебо очень хочет, чтобы в палату вошла Фатима и ответила за него. «Наверное, она все-таки мне нужна», – думает он, но торопливо отгоняет эту мысль.

– Да, я испытывал некоторое напряжение, можно сказать и так.

– Вы чувствовали себя подавленным?

Мансебо хочется рассмеяться. Подавленным – это, пожалуй, мягко сказано.

– Да, надо было справляться с делами.

– Вы, наверное, уже знаете, что у вас был приступ мигрени или даже психический срыв. Иногда это случается одновременно, и я стараюсь узнать у вас, что могло послужить толчком. У вас есть какие-то предположения?

Мансебо качает головой:

– Ни в малейшей степени.

– Я могу сам вести… – Мансебо протягивает руку к двери своей машины.

– Ну уж нет, – шипит Фатима. – Машину поведет Тарик.

Фатима с неожиданным проворством прыгает на переднее сиденье рядом с Тариком. Заднего сиденья в салоне нет. Мансебо открывает заднюю дверь кузова и садится на брошенные на пол сетки, в которых он возит из Рунжи фрукты и овощи. Белый пикап выезжает со стоянки приемного отделения. Тарик тормозит, чтобы уступить дорогу машине скорой помощи, которая въезжает на территорию больницы с синей мигалкой и под вой сирены.

– Ну вот, привезли еще одного бедолагу, которого надо полечить, – произносит Мансебо из грузового отсека.

– Да, если включена сирена, то это значит, что есть надежда; хуже, когда машина скорой помощи едет тихо, – изрекает Тарик.

– Вот как, например, мы, – говорит Фатима и смеется.

Тарик разражается громким хохотом, и Мансебо вдруг понимает, что между его кузеном и его женой определенно есть сходство.