* * *

Прежде чем уйти домой, я еще раз просмотрела статью о красивейших городах мира. Париж занял в этом конкурсе тридцатое место, а Вена – первое. Трудно поверить, что существуют города более красивые, чем Париж, подумала я и бросила взгляд на Сакре-Кёр, которая, словно айсберг, сверкая, устремляла свой купол к солнцу. Раздался короткий звонок. Я уже научилась думать о своем и одновременно выполнять выпавшую мне, мягко говоря, странную работу. Я подняла глаза и увидела, что уборщица стоит в дверном проеме. Я не знала, долго ли она простояла там, прежде чем привлекла мое внимание.

– Я сейчас уйду, – сказала я и принялась убирать компьютер в чехол.

Обычно она не ждала, когда я уйду, а просто входила в помещение, всякий раз вызывая у меня неприятное чувство. Зачем она вообще приходит сюда убираться? Мусорная корзина была пуста. В этой комнате бывала только я одна – несколько часов сидела на стуле. Сюда не заходил ни один посторонний человек. Она, между прочим, тоже выполняла совершенно бессмысленную работу. Женщина отошла в сторону, когда я приблизилась к двери.

– Собственно, здесь почти нечего убирать. Даже корзина для мусора пустая.

– Я просто выполняю свою работу, – сдержанно ответила она.

Почему она такая необщительная? Что я сделала ей плохого? Платок был крупным узлом завязан у нее на затылке. Что она может убирать в уже убранном помещении? Шланг пылесоса свернулся в клубок, и женщина принялась его терпеливо распутывать. Было такое впечатление, что она просто хотела потянуть время и дождаться, когда я, наконец, покину помещение. Но я продолжала стоять. Может быть, ее наряд уборщицы был такой же маскировкой, как моя карточка с надписью «Менеджер по продажам». Может быть, когда я уйду, она сядет к компьютеру. Может быть, она работает здесь в вечернюю смену.

– Мне лично совершенно не нужна уборка, потому что я точно знаю, что кроме меня здесь никого не бывает.

Я понимала, что переступила границу дозволенного. Вообще-то мне не было разрешено разговаривать ни с кем в этом здании. Женщина ничего не ответила и даже не взглянула на меня.

Я не стала ждать, когда девушка за стойкой окликнет меня, и сама подошла к ней. То, что я получила от нее, было таким же бессмысленным, как и большинство вещей в моей жизни, тем более что она все равно улыбнулась, и я была ей за это очень признательна.

– О, какая красота! Как я рада именно сегодня получить такие цветы!

Больше задерживаться я не могла. Ирония – дочь бессмысленности. Видимо, она – просто способ выживания. Я подумала о Юдифи. У каждого из нас есть своя стратегия выживания. Девушка рассмеялась, как мне показалось, от души, по достоинству оценив мою иронию. Я решила отправиться прямо домой. Причем вместе с цветами.

– Постойте, – услышала я сзади мужской голос.

Я обернулась, и вращающаяся дверь немилосердно ударила меня в спину. Кто-то сзади тяжело вздохнул. Да, они потеряли несколько драгоценных секунд своей жизни из-за того, что дверь ненадолго остановилась.

Вместе со мной из двери выскользнул Кристоф вместе с каким-то другим мужчиной. Я с удовольствием вдохнула свежий воздух. Теперь можно начинать игру.

– Как ваши дела? Простите, но я вовсе не хотел вас напугать.

Кристоф провел ладонью по волосам.

– Хорошо… спасибо.

Мужчины перебросились несколькими словами, попрощались, и второй мужчина протянул мне руку. Я нарушила правила этикета и пожала протянутую руку. Он повернулся и зашагал по улице.

– Что будет сейчас делать девушка с цветами?

– Девушка с цветами сейчас поедет домой.

– Может быть, по чашке кофе перед поездкой?

– Нет, спасибо.

– Вы работаете в «Ареве»?

– Да.

– И кем, если не секрет?

– Менеджером по продажам.

– О’кей…

– Вы тоже здесь работаете?

Кристоф покачал головой.

– Нет, я работаю точно напротив, в «Капджемини».

Я кивнула.

– И вы любите цветы?

Я не смогла удержаться от смеха. Его юмор хорошо гармонировал с моей иронией.

– Да, очень.

– И что вы с ними делаете?

– Кладу их на могилы, если не дарю статуям известных писателей.

Он от души рассмеялся, думая, что я шучу, а я тоже рассмеялась, потому что это была правда.

– И если вы не отдаете их мне, добавил бы я. Следовательно, вы – вестница мертвых, это звучит очень приятно, просто ласкает слух. Я уж и не знаю, решусь ли я теперь переходить улицы. Вдруг меня переедет автомобиль.

Одуряющая жара располагала к окончанию разговора.

– Может быть, по стаканчику прохладительного вместо кофе?

– Вот, возьмите, – сказала я и протянула ему букет.

На этот раз он решительно дал понять, что не возьмет у меня цветы.

– Если вы возьмете их, поставите в воду и немного за ними поухаживаете, то мы выпьем кофе, когда случайно встретимся еще раз, хорошо? – сказала я.

Это предложение я сделала не только затем, чтобы избавиться от цветов. Я надеялась еще раз встретиться с ним, притом что мы уже договорились выпить с ним кофе. Кроме того, я опасалась отдавать цветы незнакомым людям – это было чревато непредсказуемыми последствиями. В данном же случае все получилось приятно и даже в каком-то смысле торжественно.

– Вы обещаете?

Я кивнула, повернулась к нему спиной и пошла своим путем. Кристоф догнал меня.

– Я тебе не верю. В понедельник. Приглашаю на обед.

– Мы говорили о кофе.

– Хорошо. Где?

– В понедельник, в двенадцать.

– Мы встречаемся здесь.

Я кивнула.

– Добрый вечер, мадам!

Продавец цветов радостно помахал мне рукой. Мой путь домой почему-то сталкивал меня с людьми, так или иначе причастными к моей странной работе. «Как мне понятна твоя радость», – подумалось мне. Пожалуй, он единственный, кто хоть что-то зарабатывает на всей этой мутной истории. Спуск в метро стал для меня освобождением. Никогда мне так не нравились темные туннели, как теперь. Во тьме зазвонил телефон, и я довольно долго рылась в сумке, прежде чем его обнаружила.

– Вы не сможете включить мне телевизор в субботу, а то у меня Шаббат?

– Простите, с кем я говорю?

– Откуда вдруг такая невероятная вежливость?

Это был месье Каро. Я сразу узнала его голос, но мне хотелось его немного позлить. Номер телефона я оставила у него под мраморной настольной лампой, уходя из его дома, но не рассчитывала, что он мне позвонит.

– Вежливость никогда не помешает, разве нет? Так с кем я имею честь говорить?