К. О, это весьма необычный ответ. Многие думали, что вы с головой уйдете в решение вопросов, связанных с герцогством и фамильным состоянием семьи Ватикас. Тогда кто же будет заниматься ими?

Д.К. Все прекрасно понимают, что пока в вопросах экономики я полный ноль и не помощник для своей любимой. Первое время в решение таких проблем нам с Алексис будет помогать мой отец, который намного лучше разбирается в экономике. Но постепенно я сам буду пробовать руководить семейным бизнесом. Все же это ответственность главы двух великих родов, которые прославились во всем мире. Опять же повторюсь, это занятие не десятиминутного спора, это действительно сложные вопросы, требующие вдумчивого размышления. Так что в них мы первоначально будем опираться на знания и мудрость старшего поколения.

К. Это очень необычно, я думал, что главой вашего рода станет Алексис.

Д.К. Моей будущей жене и без этого будет хватать головной боли, чтобы еще заботится о такой ерунде, как цвет салфеток на презентации новой коллекции украшений или большом приеме по случаю праздников. Давайте оставим архиепископу ее задачи и обязанности перед народом, а всем остальным займусь я.

К. Сегодня вы уже говорили о многом, но позвольте еще немножко полюбопытствовать. Как долго вы планируете откладывать свадьбу?

Д.К. Мы не собираемся с ней затягивать. Но для начала надо помнить, что пока моя невеста не сможет разобраться с первостепенными проблемами государственной важности, торжество может подождать. Так что мы планируем устроить праздник летом следующего года, когда первая волна напряжения спадет и волнение немного поутихнет.

К. Вы хотите сперва примерить на себя роль мужа архиепископа, а уже потом дать свое окончательное согласие?

Д.К. Честное слово, у меня складывается такое ощущение, что вы специально пытаетесь вывести меня из себя. Откуда у вас в голове вообще взялась подобная ерунда?

К. Просто в вашем случае это действительно актуальный вопрос.

Д.К. Нет, мы уже приняли это решение совместно с будущей женой. Лишь для того, чтобы расставить приоритеты и решить все насущные вопросы. А так я готов хоть завтра сказать «да» перед ликом всех богов.

К. Отлично. Сегодня мы с вами в очередной раз стали свидетелями одному потрясающему чуду. Я не могу назвать эту любовь простой. Словно наши боги послали через эту звездную пару послание всем гражданам нашей страны. Все же такое нельзя придумать и пересказать, такое можно только пережить. С вами был специальный выпуск «Ночного гора» и на столь радостной и неожиданной ноте мы вынуждены простить. Но обещаю, в следующий раз, мы обсудим еще парочку важных вопросов, так что оформляйте подписку и не забывайте, что только наше издание предоставляет всю информацию из уст первоисточника.

— Как себя чувствует, на том же месте, которым мне так красноречиво угрожал в прошлый раз? — я опустился на жестяной колченогий стул, покосившийся от времени и грузности своих пользователей.

— Думаешь она пощадит тебя, используя в своих интересах? — Фил вскинул на меня затравленные глаза и тяжело вздохнул. — Не обольщайся просто использует и выбросит точно так же, как поступила со мной. Алексис не святая, на нее просто не действует вакцина.

— Я прекрасно об этом знаю, она не только может ее создать, но и прекрасно чувствует себя, используя антидот к ней, — покачал я головой при виде потухшей надежды в глазах бывшего мужа, моей невесты.

— Но ты действительно полагаешь, что эта стерва пощадит тебя? — он попытался дернуться в магических путах, но чары не позволили бунтовать. — Использовав тебя ради собственной выгоды, она безжалостно сотрет тебя с лица земли. Я до последнего думал, что она наивная овечка, которой нет никакого дела до власти. Но ошибся, играя всеми нами, она проложила себе путь на вершину и безжалостно растоптала тех, кто был с ней рядом.

— Думаю, для тебя это так и осталось загадкой века, — едва не рассмеялся я, от такого заявления. — Но если бы ты и Химор не попытались тронуть меня, то ничего этого не произошло бы. Алексис гениальный химик, который по памяти смогла разработать один из опаснейших штаммов вируса, но, к сожалению, пока что в политике она совершенно бесполезна. Ее придется с самых азов обучать. Но думаю первый год, а то и два никто не будет ожидать от нее чудес. Достаточно поддерживать образ доброй, но справедливой святой готовой на все ради своего народа. А там время покажет, кого и как я распределю на местах.

— Подожди, что именно ты пытаешься этим сказать? — мужчина осунулся и перестал выглядеть на свой достаточно юный для главы государства возраст.

— Знаешь, чем диктатура отличается от тирании? — вскинул я вопросительно бровь. — Только формой подачи. Оба этих государственных строя подразумевают под собой жесткий режим правления, в котором нет места личностному мнению народа. Ты же пытаясь балансировать на грани добра и зла, упустил все шансы. Тебя предали не потому, что ты плохой архиепископ, а потому что не нашел в себе силы прижать за горло всех остальных.

— Тогда бы я прослыл настоящим извергом, как мой дед, а допускать подобного было нельзя, — на лице собеседника промелькнула обреченность и смирение.

— А это стало твоей следующей ошибкой, которая и привела тебя в эти застенки, — печально пожал плечами, — никогда нельзя быть хорошим для тех, кто тебя ненавидит. Думаешь, хотя бы один епископ за тебя заступился? Нет, им не нужно этого делать. Ты слаб и бесхребетен в их глазах. Пытаясь угодить всем, ты уступил право сильнейшего мне. Смирись, если твоего отца хотя бы уважали, за железный кулак и диктаторские наклонности, унаследованные от родителя. То тебя никто и ни за что не уважал, ты стал препятствием на пути у их шанса перегрызть друг другу глотки в погоне за лакомым куском власти и богатства.

— И ты надеешься при помощи Алексис сдержать их всех? — Филурай ехидно вскинул бровь. — Да ты еще более отчаянный, чем я себе представлял. Они ее сломают и не заметят, особенно, если за всем этим стоишь именно ты, а не моя бывшая женушка.

— Понимаешь ли, мой милый друг, я не такой дурак, каким был ты, — склонив голову набок, тихо произнес я, — я уже держу их в страхе и панике. Бью по больному и заверяю в том, что лучше подчиняться моей жене, иначе политическая машина перемелет их в труху и выкинет на обочину жизни.

— Ты хотя бы сам себя слышишь? — совершенно безумно рассмеялся мой собеседник. — Да вам обоим меньше, чем мне. И если уж меня, сильного лидера и архиепископа с длиннейшей родословной, они пытались убрать, то вас двоих и подавно. Вы оглянуться не успеете, как окажитесь рядом со мной. Власть не дается так просто!

— Возможно сейчас мне немногим больше двадцати, и я пытаюсь выжить в чужом и непонятном мне мире, который распахнул свои двери совершенно неожиданно, — достав из кармана пальто планшет, набрал сводку о взрыве лаборатории. — Но в том мире, откуда мы с Анастасией родом, я был известным дипломатом, а она надеждой всей оборонной промышленности. Вот только судьба оказалась намного изобретательнее, и мы два человека совершенно из разных кругов, встретились тут, дабы устроить государственный переворот.