положил ткань в таз с водой и развернулся к девушке. Его взгляд горел холодным зеленым огнем:

— Что ты сказала?

— А ты что, не знал? Ах, ну да, до клана Свободных воинов новости доходят с большим опозданием. Торжество было просто чудесным, видел бы ты мое свадебное платье, — улыбнулась Таша приторной сладкой улыбкой. — Так что можешь меня поздравить, я стала женой благородного человека и королевой процветающего королевства.

Кабир тихо заметил, с металлом в голосе:

— Ты права, я не знал. Поздравляю. Жаль только, что твой счастливый брак был таким недолгим.

— Он не был, он есть. И будет. Я наберусь сил и вернусь к мужу. И никто меня не остановит, — добавила она, смело взирая на мужчину.

Тот сложил на груди руки и спокойно ответил:

— Тебе не к кому будет возвращаться, Таша. Ты быстро овдовеешь, если все еще будешь считать Рональда своим мужем.

— Ты не посмеешь, — возразила она, ощущая тревогу. — Свободные воины не опускаются до подлого убийства.

— Ты права, на подлое убийство я не пойду. Но не думаешь же ты, что король сможет победить меня в честном поединке?

Конечно, не сможет, ведь Кабир был одним из самых сильных воинов их клана. А теперь, когда проснулась его драконья сила, он стал просто неуязвим. Таша вскинула голову:

— У тебя нет повода вызывать его на поединок. Ты…

Она не успела договорить, Кабир шагнул к ней, обрывая на полуслове:

— Детские игры закончились, Таша. Ты больше не во дворце, можешь не тратить свое великосветское красноречие на меня, я не оценю этого по достоинству. Теперь ты моя жена, и советую тебе поскорее примириться с этим, иначе пострадают невинные. Я могу обернуться драконом и за несколько минут спалить столицу со всеми её жителями. Если ты хочешь такого доказательства серьезности моих слов и намерений, только скажи, — девушка прикусила губу и быстро мотнула головой. — Нет? Хорошо. Рад, что в тебе, наконец, заговорил разум, а не глупое женское желание меня задеть.

Таша молчала, осознавая, что шутки и правда закончились. Она поздно вспомнила, с кем говорит, — Кабир никогда не отличался особой смешливостью. А сейчас он взирал на неё особо пристально и строго, и под этим взглядом она и правда ощутила себя глупой девчонкой. Таша отвела взгляд, не выдерживая холодности зеленых глаз, и тихо сказала:

— Я тебя услышала.

— Хорошо, — ответил Кабир, а потом примирительно спросил: — Ты голодная?

Конечно, сразу после его вопроса её живот издал серенаду смертельно голодающего, и девушка смутилась. Мужчина кивнул и прошел к двери, чтобы спуститься на кухню. Но дверь распахнулась и в комнату вошла хмурая Фимея с подносом еды. Она раздраженно глянула на Ташу и поставила поднос на стол.

— Спасибо, Фимея, — поблагодарил её брат.

— На будущее. Я не нанималась к ней в служанки, — заметила девушка.

Кабир кивнул и проводил сестру взглядом. Когда дверь за Фимеей закрылась, мужчина посмотрел на Ташу:

— Думаю, если ты была в силах выпрыгнуть из окна третьего этажа, у тебя хватит сил поесть за столом, а не в постели.

Таша кивнула, встала с постели и села за стол — голод усмирил гордость. Кабир сел напротив, наблюдая, как она ест. Он тоже налил себе эля и отломил кусок хлеба. Утолив первый голод, Таша подняла на Кабира вопросительный взгляд:

— И давно ты стал драконом? Что-то раньше я не замечала у тебя ни крыльев, ни хвоста.

— Моя драконья магия призвала меня этой ночью. После полуночи, — сказал Кабир, внимательно наблюдая за Ташиной реакцией. Девушка перестала жевать и быстро сложила два и два. Она смутилась, когда пришла к выводу, что, наверное, дракон пробудился от того, что почувствовал их с Рональдом страсть этой ночью. Таша отвела глаза, а Кабир тихо спросил: — Почему моя магия призвала меня?

Девушка прикусила губу и пожала плечами. Кабир сразу понял, что она юлит, но не стал вдаваться в подробности. Он и так ощущал ярость, когда думал о Таше и короле. Но Кабир признал, что не имеет права злиться: Таша хотела быть с ним, пришла к нему, а он её отверг. Сейчас мужчина жалел о том, что тогда, после её Любовной битвы, не поддался искушению и не разрешил Таше остаться в его спальне. Но что было, того не вернешь. Кабир отпил эля и задал другой вопрос:

— Когда пробудилась твоя магия?

— Где-то в шесть лет, — ответила девушка, с радостью меняя тему их разговора. — После смерти отца. Помню, я была опечалена и злилась на то, что отец бросил нас, а в следующее мгновение мамина накидка пылает синим пламенем.

— Шесть лет, — повторил Кабир, производя в уме быстрые подсчеты. Сейчас ей двадцать, значит, это было четырнадцать лет назад. Он в первый раз ощутил зов драконьей силы как раз четырнадцать-пятнадцать лет назад, после чего сразу покинул родной дом. — Твоя магия пробудила мою много лет назад, — сказал Кабир. — Или наоборот, сейчас это уже не важно.

Таша медленно кивнула и спросила:

— Но почему когда мы встретились, мы не почувствовали связи? Почему ты не ощущал мою кровь на тренировках и в походах, как ощутил, когда я порезала себе руку на башне королевского замка?

Кабир быстро глянул на её перевязанную ладонь и нахмурился:

— Я и сейчас не чувствую твоей крови. Должно быть, я могу ощущать её только в драконьем теле. Я не могу ответить на твои вопросы, Таша, последний дракон жил столетие назад и давно умер. Не у кого спросить, как и что должно быть.

Они пару минут ничего не говорили, пока Таша тихо не призналась:

— С самого детства мой отец учил меня, что драконы — это зло. Кровожадные, беспощадные убийцы, несущие только разрушения и смерть. Что их надо уничтожить любой ценой. Я росла с этим, а когда моя сила проявилась, уверовала в то, что это мое предназначение — убить дракона, — она посмотрела на Кабира: — Но я не смогу убить тебя, Кабир, выполнив тем самым мое предназначение. Так скажи мне, как быть?

Мужчина коснулся её раненой ладони и нежно скользнул по коже теплыми пальцами:

— В пятнадцать лет я убежал из дома, надеясь тем самым заглушить свою магию. Я думал, как ты, Таша, что если стану драконом, стану жестоким, страшным зверем, несущим горе. Все эти годы драконья сила жила во мне под жестким человеческим контролем. Но вчера она пробудилась и вырвалась наружу. И я наконец понял, что стал по-настоящему собой, стал счастливым и свободным. Но я не стал зверем,