Иисус Христос говорил в узком кругу избранным ученикам: я принёс не мир, а меч. Для широких масс была проповедь в духе «любите друг друга, peace, ом, шанти». А ученикам Христос говорил правду: я принёс не мир, а меч. Я принёс средство уничтожения, упанишаду. Take it or leave it, как хотите, но правда именно такова. И ещё он говорил: пусть мёртвые сами хоронят своих мертвецов. Это довольно жёсткое заявление. Христос не был гуманистом. Мудрецы упанишад тоже не были гуманистами или хиппи.

Так же и в учении йоги. Йога – это когда сильный зверь разрывает сети. Йога – это борьба, война, аскеза. В современном мире принята очень интересная форма йоги: фитнес-йога. Это комплекс гимнастических упражнений, иногда с регулировкой дыхания, целью которого является хорошее телесное здоровье. Бодрость, работоспособность. И ещё – увеличение половой силы. То есть современные «успешные люди» идут в фитнес-залы и практикуют йогу для того, чтобы продуктивнее работать в своих офисах днём, а ночью получать более сильные наслаждения, занимаясь сексом. И чтобы всё это длилось как можно дольше. До старости. И в старости тоже. Такова фитнес-йога. Но в древности йоги уходили в леса и практиковали там восьмиступенчатую дисциплину, аштанга-йогу, не для того, чтобы потом с новыми силами вернуться в офис или к жене. А для того, чтобы умереть, но умереть правильно. Смысл йоги, если охарактеризовать его в русских словах и в христианской терминологии, это умерщвление плоти. Умерщвление. Вдумайтесь в это слово. Надо подавить телесные проявления, для того чтобы поставить под полный контроль ум и вывести душу из тела правильным образом, по хорошей дороге. Такова настоящая йога, лесная йога. На первых этапах, как побочный эффект практики, могло возникать дополнительное физическое здоровье. Это очень полезный бонус, особенно в лесу, где нет докторов, поликлиник и даже жены с малиновым вареньем. С плохим здоровьем неудачливый йог может быстро умереть в лесу от какого-нибудь банального гриппа или от другой инфекции, не успев пройти и полшага по пути к духовному совершенству. Поэтому здоровье тела было необходимо йогу. Но оно не было самоцелью. Целью йоги было воспитывать свой дух и стрелять по мере готовности. То есть оставить тело, всё, целиком, полностью, с его здоровьем и нездоровьем, с его сексуальной потенцией и гормональными расстройствами, с его детскими травмами и генетическими предрасположенностями, – всё, пока, давай, до свиданья. Вернее, прощай, тело. Прощай, мясо. Поэтому йога – это карнавал. Карнавал переводится с испанского как «прощай, мясо». Так назывался праздник перед постом, когда верующие временно отказывались от поедания плоти. Прощай, мясо! Но тело человека – это тоже мясо. Тело сделано из мяса, костей, сухожилий, жидкостей. Русский писатель Владимир Сорокин написал роман «Лёд», где обычные люди названы «мясные машины». Йог стремится расстаться с телом навсегда, поэтому йога – это не фитнес, это карнавал. Современные «йоги» используют йогу для того, чтобы как можно дольше сохранять тело и сохранять в теле способность к чувственным наслаждениям. Но иногда йога подводит. Время от времени кто-то из инструкторов фитнес-йоги ломает себе или своим ученикам позвоночник, делая особо сложную асану, провоцирует стойкой на голове инсульт и вызывает прочие разрушения тела. Некоторые потом удивляются, но удивляться как раз нечему. Йога – это умерщвление плоти. Вот плоть и умерщвилась. Если воспринимать йогу как спорт, то и последствия будут спортивные, включая травмы – растяжения, переломы, инфаркты, инсульты и всё прочее.

Итак, упанишада – это не безвредная биодобавка, не гомеопатическое лекарство. Упанишада – это оружие, средство уничтожения, разрушения. Личность, обратившаяся к наставнику, должна быть уничтожена. Потому что обратилась за наставлениями личность обусловленная, несовершенная, мирская. Она должна быть убита. Иного пути нет. Невозможно сохранить себя со всеми своими привычками, пристрастиями, обычаями, представлениями и паттернами мышления – и одновременно победить смерть. Или одно, или другое.

Путь упанишад, путь Веданты – это смерть при жизни. Смерть старой, временной, смертной личности. И замещение её новой, вечной, осознающей себя душой. На вопрос «А останусь ли я тем же, кем я был до этого?» следует ответ «нет». И в то же самое время, конечно, «да». Потому что возникает, восстаёт из глубины истинная, внутренняя природа. Душа не берётся откуда-то извне. Напротив, всё, что извне, всё, что наносное, снимается. Как стоматолог снимает зубной налёт, для того чтобы зубы белели и блестели как новые.

Упанишады делают с человеком то, что в некоторых «эзотерических» учениях называется «смещение точки сборки». Привычные представления человека о мире и о себе должны быть разрушены. Обычные пути, паттерны мышления, нейронные связи, узлы (грантхи) должны быть разорваны. Это опасная дорога. Поэтому ученику нужен опытный наставник, который проведёт мимо пропастей безумия и распада личности. Сам учитель должен быть брахма-ништха: он уже утвердился в истине. Он стал другим. Такого учителя следует найти и к нему обратиться. Об этом твердят все тексты ведийской традиции. Но что делать, если человек не уверен, нашёл ли он такого утверждённого в истине божественного гуру? Может быть, подождать следующей жизни? А вы в неё точно верите, в следующую жизнь? Едва ли. Не надо ничего ждать. Надо хвататься за Веданту и начинать путь немедленно, потому что времени осталось мало. Рискуете ли вы потерять всё, включая остатки разума и саму свою личность, не получив ничего взамен? Да, рискуете.

Но какой у нас выбор? Всё равно смерть стоит на пороге.

Пока человек живёт в потоке ощущений, он не способен понять Веданту. Он не может даже приступить к изучению Веданты. Ему непонятны не только ответы, которые даёт Веданта. Ему неясны сами вопросы. Он, как это говорится, не в теме. Ему может даже показаться, что это нелепость и чистый абсурд. Потому что у него нет опыта. Его опыт ограничен потоком ощущений. Он никогда не пытался выбраться из этого потока. Поэтому он не может знать ничего о том, что находится на твёрдом берегу реальности. Он не может даже спрашивать. Он не знает, о чём спросить. Он не умеет формулировать вопросы.

В первом тексте Кена-упанишады ученик спрашивает наставника: кем вдохновляется ум стремиться к объектам мысли? кем управляется в теле жизненный воздух? кем желается, чтобы люди произносили слова? кем побуждаются слух и зрение? На санскрите «кена» значит «кем». С этого слова начинаются вопросы, на которые должна ответить упанишада. Поэтому она называется Кена-упанишада. По-русски можно сказать, что это упанишада «Кем?».

Прежде чем изучать ответы, давайте подумаем над вопросами. Не кажутся ли они нам нелепыми? Что значит «кто толкает ум к объектам»? Кто может толкать ум? Зачем его толкать? Ум просто думает. Такова его природа. Это функция ума – думать. Чтобы думать, уму нужны объекты, как огню, чтобы гореть, нужны дрова. Поэтому огонь в лесу перекидывается с дерева на дерево, пока не сожжёт всё. Никто не подталкивает огонь. Огонь горит сам и сам ищет себе пищу. Что значит: кто управляет жизненной силой? Кому здесь нужно чем-то управлять? Пока тело живое, в нём происходят различные процессы. Пища переваривается, кровь идёт по сосудам, воздух вдыхается и выдыхается. Всё это происходит в более или менее автоматическом режиме. И только когда что-то ломается, когда нарушается порядок, тогда приходится вмешиваться и переходить на ручное управление. Что значит: кем побуждаются люди к речи? Я говорю, потому что сам этого хочу. Я что-то подумал, захотел об этом сказать и вот говорю. Никто меня за язык не тянул. Или тянул?.. Что значит: кем побуждаются уши – слышать, а глаза – смотреть? Если речь – это активная функция и здесь ещё можно говорить о каких-то побуждениях, о воле, то слух и зрение – пассивные чувства. Человек просто слышит то, что звучит в определённой рамке частот звуковых колебаний, и видит то, что излучает свет в определённом диапазоне. Таковы наши возражения на вопросы. На вопросы, поэтому нам даже нет смысла переходить к ответам. Почему у нас возникают такие мысли? Потому что мы не очень-то понимаем, о чём спрашивает наставника ученик. Нам кажется, что это в лучшем случае софистика. Однако никакой софистики в упанишаде нет. Ученик обращается к наставнику, чтобы решить весьма определённые задачи. У него нет ни времени, ни желания заниматься словесной эквилибристикой. У него возникла проблема. Мы не понимаем, в чём состоит проблема, потому что мы никогда по-настоящему не пытались контролировать ум, чувства и жизненную энергию. Мы живём в потоке ощущений. Ощущения порождают впечатления, впечатления становятся пищей для ума, ум постоянно переваривает впечатления, откладывает в виде воспоминаний и требует добавки. В этом мы и живём. Мы не знаем ничего другого. Но вот ученик попробовал остановить ум. Попробовал управлять речью. Попробовал удержать слух и зрение от спонтанного привлечения к источникам колебаний и излучений. Попробовал разобраться, как работает жизненная сила, как и почему она заставляет нас совершать те или иные поступки. И вскоре он с удивлением заметил, что всё очень непросто.