— Надо идти, — напомнила я.

Больше уже она не оглядывалась. Довольно быстро мы добрались до края парка и двинулись вдоль каменной стены по сырой заросшей тропке. Ветви кустов цеплялись за платье, мелкие твари скакали в траве, прыскали из-под ног, мы прорывались вперед, разрывая и топча тонкие, словно стеклянные, нити белой паутины. Шум и треск ветвей оглушал нас, мы запыхались. Мы так долго шли, я уж было подумала, мы проглядели калитку, но потом тропинка стала шире, и слева замаячила арка, залитая лунным светом. Мод обогнала меня и открыла своим ключом калитку, а потом, когда мы выбрались, заперла ее снова.

Только когда мы выбрались из парка, я смогла перевести дух. Мы поставили на землю сумки и стали ждать в темноте, держась в тени стены. Береговые камыши, залитые лунным светом, были похожи на копья невидимого войска. Гладь реки была почти белой. Слышался лишь шепот струй да изредка — писк какой-то ночной птицы. Плеснула рыба. Джентльмена нигде не было видно. Мы добрались быстрее, чем ожидалось. Я прислушалась, но ничего не услышала. Посмотрела на небо, на звездную россыпь. Как много звезд — просто невероятно! Потом посмотрела на Мод. Она натянула на лицо капюшон, но, заметив, что я на нее смотрю, подала мне руку. Не для того, чтобы я ее вела за собой, не для того, чтобы успокоила, — просто взяла за руку. Меня.

С неба сорвалась звезда, и мы смотрели, как она падает.

— На счастье, — сказала я.

И тут раздался бой домовых часов. Половина первого — даже за парковой стеной был ясно слышен звук колокольцев, чистый ночной воздух, казалось, усиливал звуки и делал их пронзительнее. Секунду-другую в воздухе звенело эхо, а потом его перекрыл другой звук — мы услышали его и расцепили руки: это был осторожный плеск весел, плавно погружаемых в воду. Из-за излучины серебристой реки показался черный силуэт лодки. Я видела, как опускаются и поднимаются весла, как серебром рассыпаются вокруг весла кружочки лунного света. Потом весла зависли над водой, и настала тишина. Лодка тихо скользнула к камышам, покачалась и скрипнула, когда Джентльмен привстал на сиденье. Он не видел нас, потому что мы стояли в тени под самой стеной. Он нас не видел, но не я первой шагнула вперед, первой шагнула она. Быстро подошла к кромке воды, взяла конец веревки, брошенной им на берег, и стала тянуть лодку к себе, пока та не пристала к берегу.

Не помню, говорил ли Джентльмен что-нибудь. Кажется, он даже не посмотрел на меня, за исключением того раза, когда, проведя Мод по старому причалу, он подал руку мне, чтобы помочь пройти по полусгнившим доскам. Все это мы проделали молча. Помню, что лодка оказалась узкой и что, когда мы сели, юбки наши вздыбились, а когда Джентльмен вновь взялся за весла, чтобы повернуть лодку вспять, нас так качнуло, что я думала, мы перевернемся, и страшно испугалась, представив, как намокшие юбки, все эти рюшечки и оборочки, неминуемо потянут нас на дно. Но Мод сидела не шелохнувшись. Я заметила, как Джентльмен с тревогой посмотрел на нее. Но и тогда никто из нас не заговорил. Все это произошло в считанные минуты, и лодка быстро пошла вниз по течению. Река несла нас вдоль парковой стены, мы миновали место, где он на моих глазах поцеловал ей руку, потом стена вильнула в сторону. Вместо нее вдоль берега потянулся ряд темных деревьев. Мод сидела, опустив глаза, ни на кого не смотрела.

Мы плыли очень осторожно. Ночь была такая тихая! Джентльмен старался держать лодку в прибрежной тени, только по временам, когда лес редел, мы оказывались в полосе лунного света. Но никого не было вокруг, никто нас не заметил. Если где и попадались дома, стоящие близко к воде, то они были заперты, а окна темны. Один раз, когда русло реки расширилось и стали попадаться острова — на них паслись лошади, а у берега стояли на приколе баржи, — Джентльмен поднял весла, и река сама нас бесшумно несла, но и тогда никто не вышел на нас посмотреть, никто не заметил. Потом берега снова сблизились, и мы поплыли дальше на веслах, а после этого нам не попадалось больше ни домов, ни лодок. Только темнота, брызги лунного света, скрип уключин да мерное мелькание весел в руках Джентльмена и бледное лицо с черными как смоль усами.

Наше плавание было не очень продолжительным. В условленном месте, в двух милях от «Терновника», лодка пристала к берегу. Джентльмен вышел и привязал ее. Отсюда он начинал свой путь. Здесь он оставил лошадь с дамским седлом. Он помог нам сойти на берег, усадил Мод в седло, сзади к седлу привязал наши сумки.

Потом сказал:

— Нам надо пройти еще с милю. Как вы, Мод?

Она не отвечала.

— Держитесь. Мы почти у цели.

Потом посмотрел на меня и кивнул. И мы тронулись — он впереди, вел под уздцы лошадь, Мод — в седле, как изваяние, а я пешком за ними. И опять никто нам не встретился по пути. Я снова посмотрела на звезды. Дома никогда не увидишь таких ярких и крупных звезд, небо не бывает там таким темным и чистым.

Лошадь была не подкована. Копыта глухо стучали о землю.

Мы двигались довольно медленно из-за Мод — чтобы ее не растрясло в седле и не укачало. Но она все равно выглядела неважно, и когда мы наконец прибыли на место, которое он выбрал — два-три покосившихся домишки да темная высокая церковь, — она выглядела жутко измученной. Откуда-то выскочила собака и стала на нас лаять. Джентльмен пнул ее, собака заскулила. Он повел нас к домику, что стоял ближе к церкви, дверь была открыта, и навстречу нам вышел мужчина, за ним — женщина с фонарем. Они нас ждали. Женщина, у которой для нас сняли комнаты, зевнув, подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть Мод. Джентльмену она отвесила поклон. Мужчина оказался викарием. Он был в грязноватом белом облачении, небритый. Он тоже поклонился:

— Добрый вечер. Добрый вечер, мисс. И какая ночь! Только и бежать!

Джентльмен лишь спросил:

— Все готово?

Он подал Мод руку, помог спешиться, она неловко сползла, не отпуская седла, потом отошла в сторонку. Ко мне не подошла, так и стояла дичком. Женщина все разглядывала ее. Рассматривала ее бледное, застывшее, красивое лицо без кровинки и, наверное, думала, да и любой бы на ее месте подумал, что девица в положении и выходит замуж от страха. Может, Джентльмен сам навел ее на эту мысль, когда договаривался о жилье. Потому что такой слух был бы ему очень кстати, если мистер Лилли затребует ее назад, а так выходило, что он спознался с Мод в дядюшкином же доме, ну а потом можно соврать, что случился выкидыш.

«Я бы тоже это подтвердила, — решила я, но тогда пусть доплатит мне еще пять сотен».

Так я подумала и сама себе от этой мысли стала противна.

Викарий вышел вперед и снова поклонился.

— Все и правда готово, сэр, — сказал он. — Дело за малым... Учитывая особые обстоятельства...

— Да, да, — сказал Джентльмен.

Он отвел священника в сторонку и вынул портмоне. Лошадь замотала головой, но из другого домишки выбежал мальчик и увел ее. Мальчик посмотрел на Мод, а потом на меня — и почтительно коснулся фуражки. Конечно, он не видел ее в седле, а на мне было ее платье, так что меня можно было принять за леди, а она стояла такая взъерошенная и жалкая, что походила на горничную.