— Уй-уй, пестряк, щё же будет? — прошепелявил карлик.

— Что? Что ты сказал?

Магистр пришел на помощь:

— Энано спрашивает, чем это для нас чревато.

— Над этим я хотел бы поразмыслить, друзья мои. Еще не вечер. Впрочем, сегодня уже довольно поздно, мне пора раскатать свой коврик. Прошу простить.

Друзья поднялись и пожелали хозяину спокойной ночи.

— Спокойной ночи. Пусть Аллах всеведущий пошлет вам приятных сновидений.

С того вечера прошло немало дней, за это время сиди Моктар много разъезжал и редко бывал в своем доме. Это не означало, что он пренебрегал своими обязанностями хозяина, нет — как и прежде, он, бывая дома, регулярно приглашал друзей за свой стол, но о том, какая судьба их ожидает, не упомянул ни разу.

Что задумал изящный торговец? Витуса с товарищами начало одолевать беспокойство.

Как-то утром, к счастью, не таким знойным, как в предыдущие дни, поскольку на небе появилась пара облачков, сиди Моктар объявил:

— Хирург, сегодня ко мне обратился один из моих молодых слуг по имени Фуркан, у него уже несколько месяцев есть одна проблема с… э-э-э… в общем, в области его мужского достоинства. Он говорит, что ходил с этим к врачу, который лечит от бельма и катаракты, но тому не удалось существенно помочь ему.

— Чем же болен Фуркан?

— Если бы я знал! Ему, очевидно, трудно говорить об этом, да и мне, признаюсь, как-то неудобно обсуждать эту тему. Но он так настойчиво просил меня замолвить за него словечко, что я не мог ему отказать. Ты поможешь ему?

— С радостью. Во всяком случае, постараюсь.

— Во время нашей первой встречи я имел удовольствие любоваться твоими инструментами и убедился в их многообразии, так что я почти уверен в успехе. Я знал, что для осмотра тебе понадобится много света, и заранее отправил Фуркана на террасу на крыше.

Витус улыбнулся:

— Это весьма предусмотрительно с твоей стороны. Однако пациенту придется еще немного потерпеть. Я должен предварительно помыть руки и сходить за своим снаряжением. Еще я должен пригласить Магистра на случай, если мне понадобится ассистент.

Вскоре Витус с другом стояли перед смущенным молодым человеком.

— Ты, конечно, Фуркан, — начал Витус.

— Да, лекарь.

— Не бойся. Расскажи мне, чем ты занимаешься в доме сиди Моктара.

Фуркан послушался, и, пока он говорил, Витус с удовлетворением наблюдал, что юноша смущается все меньше и меньше и к нему возвращается уверенность. Наконец он перешел к делу:

— Ну, а теперь о твоих жалобах. Как они проявляются?

Фуркан, только что расслабившийся, опять занервничал. Витус повторил свой вопрос.

Парень наконец выдавил:

— Я… господин… мое яйцо… оно растет… Все время растет!

— Ты имеешь в виду одно из твоих яичек? Дай-ка взглянуть.

То ли от смущения, то ли от страха, но Фуркан никак не реагировал на просьбу врача и продолжал стоять красный от смущения. Магистр нетерпеливо вмешался:

— Ну давай, снимай штаны, сын мой. Мы здесь одни мужчины, и у тебя нет ничего такого, чего бы не было у нас. Садись на ящик.

Это уже прозвучало как приказ, а подчиняться приказам парень привык. Он тут же спустил шаровары и сел, раздвинув ноги.

— Проклятье! — не сдержался Витус, увидев аномалию между ног юноши. — Твое левое яичко сильно вздулось. Похоже, у тебя то, что врачи называют Hydrozele, или водянка яичка. Магистр, будь добр, посмотри в книге «О болезнях» главу Везалия, пока я буду дальше обследовать Фуркана.

Он осторожно ощупал припухлость, не в силах отделаться от ощущения, что прикасается к тугому вымени коровы.

— В твоем яичке собралось большое количество жидкости, — сообщил он. — Это явно случилось не сегодня и не вчера. Когда это началось?

— Ах, господин, — застонал юноша, — уже не меньше года! Каждые две недели врач, лечащий от катаракты, делает мне прокол. Иначе оно бы давно лопнуло.

Витус содрогнулся. Как мужчина, он мог легко себе представить, насколько неприятна такая процедура. На мошонке были видны не меньше десятка следов от проколов, и все они были воспалены.

— Что именно делает этот врач?

— Ну, он берет ланцет, прокалывает и надрезает яйцо. Оттуда брызжет много жидкости. Бывает ужасно больно, но потом становится легче, потому что не так давит. Но проходит несколько дней, и яйцо снова раздувается. Одному Аллаху известно, почему оно снова наливается жидкостью!

— Понимаю, — кивнул Витус, — с этим нужно кончать.

— Да, — горестно вздохнул Фуркан. — Тот врач говорит, что лучше всего яичко совсем вынуть, но мне ведь всего шестнадцать, и я не хочу уже сейчас быть наполовину евнухом. Ты можешь помочь мне, лекарь?

— Вот, я отыскал главу! — радостно воскликнул Магистр. — Надеюсь, ты найдешь у Везалия то, что ищешь. — Он сунул Витусу под нос тяжелый фолиант.

И в самом деле отец Томас, автор книги, использовал несколько рисунков Везалия. На них было изображено строение мужских гениталий, и на одном особенно подробно — мошонка с яичками и придатками, а также семенными канатиками и протоками. Из другого рисунка, показывавшего то же самое в увеличенном виде, следовало, что яичко окружено некоей оболочкой и между ними существует прослойка жидкости, назначение которой не известно, и Витус предполагал, что особой функции у нее и не было. Однако если эта жидкость — в том сходились все врачи древности — оказывалась в состоянии дисгармонии с окружающей средой, количество ее начинало постоянно увеличиваться.

— Ты можешь помочь мне, лекарь? — повторил юноша свой вопрос.

— Я попробую сделать это, только не один. Магистр будет моим подручным. Давай, сорняк, освободи мне место операции.

— Сейчас, сейчас. — Магистр опоясал шнурком Фуркана, подняв и привязав при этом его пенис.

Витус полез в свой ящик с инструментами и вынул лауданум, содержащий опиум, и цинковую ложечку. Потом отлил немного средства и дал проглотить юноше.

Фуркана передернуло.

— Бр-р-р, что это такое?

— Это тебя успокоит и снимет боль. — Витус присел на корточки перед пациентом и еще раз ощупал водянку, чтобы точно определить, где жидкость, а где яичко. Как ученый, он спросил себя, сколько вырабатывалось дисгармоничной жидкости и за какое время. Вслух он произнес: — Если операция пройдет так, как я ее себе представляю, все не так уж плохо.

— Но ты не отрежешь мне яйцо? — испугался Фуркан.

— Это я тебе твердо обещаю.

— Я слышал, что яйца как-то связаны со способностью мужчины иметь детей: у кого их нет, у того уже не может образовываться семя. — Фуркан никак не мог успокоиться.