А сейчас я сидела на коленях Дуэйна, получив возможность целовать его целых тринадцать с половиной месяцев.

Истинный путь открытия предполагает не поиск неизведанных горизонтов, а новый взгляд на уже известное.

Марсель Пруст

~ Джессика ~

Только вчера мы скрепили нашу сделку поцелуем, а сегодня утром от Дуэйна пришло сообщение:

Он:Сегодня я тебя кое-куда веду.

Я:Куда?

Он:Да тут недалеко.

Я:Во сколько?

Он:В пять.

Я:Годится.

Я была готова к половине пятого, переодевалась раз десять. Возможно, я немного волновалась. Совсем чуть-чуть.

В итоге остановилась на белом платье-свитере с короткой расклешенной юбкой. Вшитая эластичная вставка так плотно облегала грудь и ребра, что снимать платье или влезать в него было настоящей мукой. Да еще и штук тридцать мелких пуговок на спине, но это платье мне очень шло. К нему я надела коричневые сапоги, накрутила легкие локоны.

Дуэйн приехал на десять минут раньше, и на этот раз мой папа был дома (а Джексон, к счастью, нет). Папуля пригласил Дуэйна войти, предложил ему пива (почуяв подвох, Дуэйн предпочел чай), и они минут двадцать говорили о спорте, политике и автомобилях. Затем папа отпустил нас, еле заметно улыбнувшись мне, а Дуэйна одарил крепким рукопожатием и твердым взглядом.

Дуэйн снова приехал наRoad Runner, и на этот раз, идя к машине, я уже смогла по достоинству оценить ее простые элегантные очертания, прежде чем Дуэйн открыл мне дверцу.

Хотя это было наше второе свидание, все казалось каким-то новым. Сбросив с плеч бремя неискренности, я всей душой участвовала в нашей сделке. Все по-честному и открыто, поэтому сегодняшняя встреча в рамках деловой договоренности больше походила на настоящее свидание. Можно расслабиться и наслаждаться обществом Дуэйна, потому что у нас впереди тринадцать с половиной месяцев.

Усевшись в машину, мы широко улыбнулись друг другу.

Борясь с приятным головокружением, я спросила:

– А куда мы едем?

– Увидишь, – таинственно ответил Дуэйн, поглядывая на мой наряд с откровенным одобрением.

От этого взгляда мне стало тепло. И даже очень!

Мне безумно нравилось, как Дуэйн Уинстон на меня смотрит – предельно сосредоточенно, будто строя какие-то планы.

Он задержал взгляд на моих открытых коленках:

– А ты в этом платье не замерзнешь?

Я пожала плечами.

– Надеюсь, что нет. Ты же не сказал, куда мы едем… Посмотрим.

Дуэйн снова плотоядно оглядел меня с ног до головы, включил зажигание, и мы поехали.

Минуты две мы молчали. Я даже задалась вопросом – может, это из-за нашего договора мы держимся так скованно? Не желая и дальше сидеть как на похоронах, я решилась заговорить.

– А что… – начала я.

– А что… – одновременно сказал Дуэйн.

Мы засмеялись, и я предложила:

– Давай ты первый.

Дуэйн кашлянул, собрался с мыслями и продолжил:

– А что там насчет твоей реакции Вассермана?

Не удержавшись, я захохотала, обрадовавшись, что его смех вторит моему. Дуэйн положил мне руку на колено и сжал ее. Я обрадовалась еще больше, когда его рука там задержалась.

Досмеявшись, я пихнула Дуэйна в плечо и цокнула языком.

– Вот как можно было не оценить эту шутку? Черный юмор такой прикольный… Или до некоторых долго доходит?

– Шутка-то смешная, но учитывая, что Кип Сильвестр твой директор, а рядом стояла его дочь, неудивительно, что он не засмеялся. А Билли просто не умеет смеяться прилюдно. Наверняка про себя он подыхал со смеху.

Я повернулась к Дуэйну:

– Как так? Почему? Почему Билли не может смеяться на людях?

– Потому что его все здесь знают. Половина присутствовавших на музыкальном вечере вообще у него работает. Билли же метит в выборные окружные администраторы через пару лет…

– Господи, кошмар какой! Вот уж кем не хотела бы работать! Зависеть от людей и их мнений…

– Да, люди в любой работе самое худшее.

Снова рассмеявшись, я внимательно поглядела на Дуэйна, гадая, сколько же еще всего интересного в нем скрыто.

Я решила копнуть глубже:

– Дуэйн Уинстон, ну, расскажи о себе что-нибудь!

– Что тебе хочется знать?

– Расскажи такое, чего я не знаю. Какой у тебя любимый фильм?

– Любой с хорошей автомобильной погоней.

Я улыбнулась предсказуемости его ответа, но осталась не вполне удовлетворена:

– Почему у меня сомнения на этот счет?

Дуэйн, покосившись на меня, чуть улыбнулся:

– Неужели ты не любишь хорошую автомобильную погоню?

– Я не о том. Просто мне почему-то кажется, что в тебе заложено больше, чем вмещается в этот стереотипный мужской ответ.

Руки Дуэйна сжались на руле, но сразу расслабились.

– Не случайно же мы едим попкорн во время просмотра. Если я хочу отвлечься от проблем, отключить мозг и поржать, я смотрю телик или иду в кино. А если я хочу увлекательной истории, я читаю книгу.

– Ага! – Я легонько ткнула его в плечо. – Вот в чем дело, ты любишь читать! Потому что твоя мама была библиотекаршей?

– Да, вероятно, это как-то повлияло… – Дуэйн сел поудобнее, и брови нависли над его глазами, словно он задумался. – Многие видят в нас, Уинстонах, вахлаков и прежде всего сыновей Даррелла Уинстона, мошенника и негодяя. В каком-то смысле мы такие и есть – любим машины, барбекю и банджо. Но мама хотела для нас большего и требовала максимальной отдачи во всем. Не поверишь, она каждого из нас заставила окончить школу.

– И как ей это удалось?

– Книги. Много книг. Минимум одну книгу в неделю, чтобы развивать ум и расширять словарный запас. Классиков мы читали в обязательном порядке. Плюс о поведении за столом и вообще о хороших манерах. Слова вроде «ихний», которого в принципе и не существует, в нашем доме не произносили, хотя, став взрослыми, мы подраспустили свой лексикон… А еще мама учила нас танцевать.

– Танцевать?!

– Ага.

– А какие танцы? Вальс, что ли?

Он слегка кивнул, видимо, погрузившись в воспоминания. Я ему не мешала, любуясь его лицом. Как же мне не хватало Дуэйна! Я ужасно по нему соскучилась. Впервые за неделю я дышала полной грудью. Я понимала, что влюбляюсь без памяти, но меня это не пугало. У нас впереди чуть больше года, и я решила с головой отдаться отношениям. Я полностью участвовала в сделке.