— Да, — не сдавался Лёша. — Тем более, тебе все равно не избежать этого. Они в кухне. Мама готовит свою любимую запеченную утку с яблоками, а папа уничтожает мой мини-бар.

— О, боги! Ты с ума сошел? Нужно же предупреждать заранее! — запаниковала я. — Как я выгляжу? Ужасно? Ну конечно же ужасно! Я же ревела только что… О, нет! Они же видели, как я ревела! Скажи, что их не было в тот момент там! Ну скажи! Или были? Черт! Я совсем ничего не помню!

— Успокойся, ты чего с ума сходишь? — Лёша продолжал смеяться, глядя на мои метания по холлу. — Все путём. С твоими родителями они быстро нашли общий язык, и когда я ехал за тобой, мама по секрету шепнула, что уже любит тебя, как родную. Потому что такие люди, как твои мама и папа просто не могли воспитать плохого человека.

— Нет, я точно тебя придушу, — прошипела я, пропуская все его слова мимо ушей. — Шушей клянусь, я тебе устрою веселую жизнь!

— Буду ждать с нетерпением! — усмехнулся Лёша.

52

Новый Год мы встретили в больнице. Да-да, именно в тот момент, когда еда была расставлена на столе, и мы заканчивали украшать праздничные блюда, Ирке поплохело. Да так, что она плюхнулась посреди кухни на свою мадам сижу и заорала дурниной.

Тогда-то я и поняла, что в основном, все важные решения, принимаются женщинами. В то время как мужики растерялись, и не знали, что делать, моя мама и мама Лёши быстро, практически пинками, объяснили: что, как и куда.

И уже спустя пятнадцать минут к крыльцу машины подъехали три автомобиля. Не представляю, о чем в тот момент подумали дежурные врачи… Главное, что мы успели вовремя.

Всю дорогу, пока мы ехали, Ирка ревела и проклинала ужасную жизнь, что послала ей испытание родами. После видимо до нее дошло, что ее ребенок может родиться в новогоднюю ночь, и она немного притихла. Наверное, в уме подсчитала, какая это экономия — вместо двух подарков придется дарить только один.

И в этом была вся подруга. Все, что угодно, лишь бы сэкономить.

Хотя я втайне подозревала, что она станет прекрасной мамочкой, которая посвятит всю себя своему ребенку. И пусть сейчас Ирка выглядит напуганной и растерянной, совсем скоро она вернется на арену и покажет нам всем кузькину мать.

В родильное отделение всех нас не пустили. Пустили только Крокодила, который был нездорово бледным и подозрительно притихшим. Была бы сейчас другая ситуация, я непременно бы пошутила над ним, но… Сейчас это выглядело бы крайне жестоко.

— На следующий Новый Год чтобы ее так вот повезли, понял? — услышала я тихий шепоток папы, адресованный Лёше и шикнула на него.

Еще чего не хватало — рожать в Новый Год. Угу. Разбежалась. Бегу, прям волосы назад!

— Не шикай тут на меня! Не для того тебя мать столько рожала, чтобы ты бате родному шикала! — обиделся папа.

— Мы сами разберемся, па, — твердо сказала я.

— Твои родители… — начал было Лёша, но окончание фразы утонуло в надрывном крике Ирки.

Я поежилась. Никогда не задумывалась о том, что испытывают женщины при родах. А сейчас вот задумалась, на свою голову. И отчетливо поняла, что в ближайшее время я точно рожать не хочу.

— Ужас, — передернуло меня от очередного крика подруги. — Мне нужно на воздух!

Подскочив, я побежала прочь от этого места. Постою на улице лучше, чем думать, что же там происходит.

На улице было холодно. Еще бы, мы в спешке даже не оделись, а понеслись к машинам в чем были. Я посмотрела на свои ноги в домашних тапочках и уже пожалела, что вышла сюда, на мороз.

С неба срывался легкий снежок, постепенно засыпая собой все. Вытянув ладонь, я поймала пару снежинок и разочарованно выдохнула — они тут же растаяли. Вспомнила, как в детстве любила ловить снежинки. На пушистых варежках они таяли не так быстро и я, приблизив их к лицу, могла разглядывать причудливые узоры. Каждый раз — новый узор.

— Ты заболеешь, — тихо сказал Лёша, накидывая мне пиджак на плечи. — Хочешь, сядем в машину? Там подогрев сидений…

Я помотала головой и снова поймала снежинку уже на рукав свитера.

— Не заболею, — упрямо ответила я. — Как думаешь, мы тут надолго?

Он пожал плечами. Ну да, откуда нам знать. Все зависит только от Ирки и ее желания поскорее отстреляться.

— С ума сойти, я не хочу так, — честно призналась я.

— Как — так? — спросил Лёша.

— Вот так, — я кивнула в сторону входа в больницу. — Даже представить себе не могу, что добровольно соглашусь на эту пытку.

— А ты не представляй, — улыбнулся он. — Когда будешь готова, тогда все и произойдет.

Я опустила голову, снова уставившись на тапочки, в которых ноги уже сильно подмерзали.

— Я хотела…

— Я хотел…

Я взглянула на него и рассмеялась. Надо же, мы даже говорить начинаем в унисон.

Лёша посмотрел на меня и продолжил:

— Я хотел сказать, что, когда мы будем готовы. Если ты не против.

— Не поверишь, я то же самое хотела сказать, — улыбнулась я.

В этот миг я почувствовала себя на своем месте. Я — там, где и должна быть. С тем, с кем и должна быть.

Наконец-то, после длинного пути сквозь предательство, слезы и разочарования, я нашла дорогу домой. Дорогу к своему человеку. И пусть сейчас загадывать что-либо рано, я знаю точно — за него я буду бороться.

Потому что этот человек стоит моей борьбы. Этот человек стоит моих нервов. И именно этот человек покажет мне дорогу к счастью.

— Надеюсь, ты не ждешь, что я предложу тебе руку и сердце? — хитро усмехнулся Лёша.

— Не жду, — фыркнула я. — Мы с тобой очень мало знакомы, и я до сих пор не оплатила счет за химчистку… Я так не могу!

— Далась тебе эта химчистка, — он закатил глаза. — А вообще, зря не ждешь. Именно это я сегодня и собирался сделать! Но раз ты против…

Засунув руки в карманы, он повернулся и пошел в сторону больницы. Я на секунду опешила, а после бросилась за ним.

— Эй! А ну делай! — завопила я. — Кому сказала! Делай! Я жду!

— Нет, нет и нет, — весело ответил он. — Все, ты свое счастье проморгала. И ты мне еще не оплатила счет за химчистку…

— Вернись! — я остановилась и топнула ножкой. — Что ты привязался к этой химчистке?

— Ничего не знаю…

— Ну я так