– Он умер, – растерянно сказал Мойша, и собственные слова заскребли по душе наждачной бумагой. – Он умер. Его больше нет. Это конец.

Белла вздохнула и, как всегда, невольно стала вторить его мыслям:

– Даже если это правда, милый, мы не сможем поехать на похороны. Нас просто не выпустят обратно. Вспомни, с каким трудом удалось выехать. Все. Обратного пути для нас уже нет…

* * *

Утро вечера мудренее. Даже если это утро декабрьского дня, больше похожего на март. Сырое, прохладное, серое до безобразия.

Проспав более двенадцати часов, Лика Вронская бросила взгляд на клубящийся за окнами своей московской квартиры густой туман и отчетливо поняла: она знает, с кем в паре орудует Кирилл Богданович.

Нино Кикнадзе!

А больше просто некому. Никто другой не имел ни малейшего представления о том, что у Лики есть знакомые, причастные к официальному следствию, что она намеревается проводить собственное расследование. Да, когда Седов взял ее с собой в квартиру, где было обнаружено тело Ивана Корендо, и Филипп, и его жена Даша, убитые горем, потрясенные до глубины души, тоже могли увидеть ее среди сотрудников милиции. Увидели, но что дальше? Эксперт, практикантка, понятая, да мало ли по каким причинам человек может присутствовать на месте трагедии. Никаких вопросов супружеская пара ей не задавала, а Седову в тот момент было не до объяснений. Они ведь даже имени ее не знали!

А Нино – совсем другое дело. Привычка рубить правду-матку в лицо сыграла с Ликой дурную шутку. Некрасивой женщине с восточной внешностью стало известно все.

Нино, судя по всему, ненавидела Ивана Корендо. Неудивительно, с учетом того, как он с ней обошелся. Она просто ждала случая, чтобы отомстить, и он представился. Возможно, в какой-то степени свою роль сыграло стечение обстоятельств. Желающая поквитаться за давние обиды женщина знакомится с молодым человеком, который ищет картину Шагала. Эта картина оказывается у Корендо. Скорее всего, по старой дружбе Иван Никитович разоткровенничался. Комплекс вины, давние доверительные отношения. Ничего удивительного, что Нино все узнала. И вот – вуаля, как говорят французы, – используя интерес Кирилла, она добивается желаемого.

Лика спрыгнула с постели и отправилась на кухню. Заливая убойную дозу кофе кипятком, она пробормотала:

– Моя проблема – излишняя доверчивость. Я была потрясена рассказом Нино. Я ей сочувствовала. Но если отбросить эмоции и все проанализировать, то что получается. Искренность? Откровенность? Да ни в коем случае! Она рассказала то, что рано или поздно нарыли бы оперативники. О том, что ей нравился муж покойной подруги, могли запросто вспомнить однокурсники. Или соседи. Да Филипп и Даша тоже со временем сообщили бы следствию эту информацию. Нино наносит упреждающий удар. Она сообщает лишь часть правды. И мастерски переводит стрелки на Дашу. И бедолага Седов терроризирует на допросах Филиппа. Кирилл Богданович убирает в Витебске Михаила Дорохова. Возможно, тот стал случайным свидетелем преступления. Нино и Кирилл явно поддерживали связь. Богдановича насторожили мои вопросы, имени своего я не скрывала, даже визитку, дура набитая, оставила. Он рассказал все это Кикнадзе, и та посоветовала со мной рассчитаться. И все. Витебская милиция разыскивает злодея, но никто даже не предполагает о связи моей смерти с Нино… И именно поэтому она все крутилась у дома Корендо. Какая там несчастная любовь! Правду говорят: преступника тянет на место преступления. Не думаю, что она сама его убила, скорее всего, это сделал Кирилл и смылся обратно в свой музей, чтобы не вызывать никаких подозрений. И тут прихожу я, спрашиваю про картину. Есть от чего разволноваться…

Расправившись с большой кружкой кофе, Лика приняла душ. Потом, поругиваясь, высушила длинные светлые волосы. Ей лично всегда нравились стильные стрижки, но ее бойфренды, и Паша, и Франсуа, категорически возражали против расставания в парикмахерской с длинной густой шевелюрой.

«Если бы мужчина хоть раз расчесал крашенные в платиновый блонд локоны ниже плеч, а потом полчаса проторчал с феном – он рассуждал бы по-другому. Но я предпочитала не ругаться из-за мелочей», – подумала Вронская, затягивая волосы в хвост.

Потом она включила компьютер. И, радуясь тому, что позаботилась об установке на машину эмвэдэшной системы поиска, ввела в окошки имя, отчество, фамилию, номер сотового телефона. Адрес Нино Кикнадзе высветился через секунду, с пометкой, что судимостей объект поиска не имеет.

– Мы это дело исправим, – со злостью процедила Лика, выключая компьютер. – Закатает ее Володька в тюрягу по полной программе.

Она отыскала ключи от «фордика», оделась, взяла рюкзак. И минуту размышляла: звонить ли Седову, с тем чтобы поставить его в известность о предстоящем визите?

Слушать его вопли не хотелось. Интуиция не посылала истошного сигнала SOS. И Лика подумала: «Ну, не убьет же она меня при встрече. А напарничек ее в Витебске. Все будет хорошо…»

Она сравнительно быстро добралась до станции метро «Университет», в районе которой находился дом Нино. И, бросив машину у обочины, подавила минутное искушение подойти к киоску с сигаретами.

Подъезд был оборудован домофоном. Лика набрала номер квартиры и долго слушала дребезжащие пронзительные трели. Через пять минут дверь распахнулась, из подъезда вышла пожилая женщина.

– Простите, вы мне не поможете? Я с Нино Вахтанговной договаривалась о встрече, но она что-то меня не впускает.

Женщина смерила Лику оценивающим взглядом и, видимо, сочла Вронскую не вызывающей подозрений особой.

– На работе она. С утра, как обычно, убежала. Вот, видите, и машины ее возле подъезда нет. Она через день в роддом ходит. А если вы договаривались и Нино не оказалось дома, то срочное, наверное, что-то случилось, вот ее и вызвали.

Лика вздохнула. Телефон врача уже был предусмотрительно внесен в телефонную книгу ее сотового, но звонить Кикнадзе не хотелось. Она просто откажется от встречи, вот и все. А Лике нужно увидеть ее глаза при упоминании имени эффектного музейного плейбоя. Да и вообще, пора уже завязывать с этими трупами и невыясненными моментами. Она должна переговорить с Нино, и если ее подозрения оправдаются, пусть Седов забирает дамочку и оформляет в места не столь отдаленные.

– А вы не подскажете, где именно она работает? Мне знакомая посоветовала к ней обратиться за консультацией. – Лика импровизировала на ходу и судорожно пыталась вспомнить все, что ей известно на тему акушерства и гинекологии. Но ничего путного в голову не приходило. – Мы с мужем хотим ребенка, но что-то все не получается и не получается, уже всех врачей обошли. Говорят, Нино Вахтанговна – очень хороший специалист.

Глаза случайной собеседницы потеплели.

– Ребеночек – это хорошо, – сказала она и очень подробно объяснила, как проехать к месту работы Кикнадзе.

В роддом Лику пускать не хотели. Бабушка-вахтерша мгновенно отложила вязанье и высыпала на Вронскую ворох информации.