– Ты уверена, что не выходила на балкон? – сонным голосом поинтересовался криминалист, потирая покрасневшие глаза. – Потому что шторы хоть и тонкие, но они до пола. А они стали бы преградой для листьев, заброшенных в номер порывом ветра.

– Я не выходила на балкон, – твердо сказала Лика. – Не знаю, кто здесь был. Возможно, Богданович. Скорее всего, он. Но кто бы ни был тот человек, он приходил явно не с добрыми намерениями.

– Ну как же, а вдруг это тайный поклонник? – Жигалевич улыбнулся. – Взаимности от тебя не дождешься. Вот он и решил: если гора не идет к Магомету…

– Хватит! – Лика закрыла чемодан с вещами. – Мой единственный поклонник в этом городе – ты. А в номере был убийца. Знать бы только, что его так напугало? Я сотню раз вспоминала подробности разговора с Богдановичем и все равно не понимаю, что же такого провоцирующего было в моих словах? Впрочем, это все не важно. Мне надо вернуться домой. Иначе…

– Иначе что? – расстроенно спросил Николай.

– Иначе, – Лика чмокнула небритую щеку, – у тебя опять появится работа…

* * *

После джипа сидеть за рулем «Жигулей» Кириллу Богдановичу не нравилось совершенно. Машина ему досталась старая, побитая. А на что еще можно рассчитывать, когда выбираешь автомобиль в спешке? И вот выясняется: истошно визжат тормозные колодки. Не работает левый поворотник. Печка жарит с таким остервенением, что даже без куртки пот градом льется. Но больше всего напрягает, что какой-то «Форд», да еще и с московской девкой за рулем, то и дело исчезает далеко впереди на черной ленте трассы. На «хвост» ему не сядешь, девица заметит. Но даже если бы можно было ехать вплотную, маловероятно, что «Жигули» достойно выдержали бы гонку.

Кирилл вдавил в пол педаль газа, убедился, что голубой бампер с московским номером находится в поле зрения, и вздохнул.

От разлуки с джипом у него щемило сердце. Но выхода не было – пришлось избавляться от машины срочно, отдавая ее за полцены. Перекупщик настолько обалдел от предполагаемой прибыли, что даже согласился повременить с оформлением, забрал автомобиль, который даже не был снят с учета.

Но что было делать? Милиция ищет Кирилла. Приходили в музей, заглядывали в общежитие, возможно, звонили на сотовый. Официального объявления в розыск вроде пока не было. Но если ищут, то тачка – лишняя ниточка. Оборвать ее! Потому что нет у Кирилла планов встречаться с ментами. Перед ним сейчас стоят совершенно другие цели и задачи.

– Картина Марка Шагала должна вернуться в Беларусь, – прошептал Богданович, смахивая со лба слипшиеся влажные волосы. – Я очень много сделал для того, чтобы полотно было обнаружено. И теперь я ни перед чем не остановлюсь. Кто, если не я?

…Творчество великого художника покорило Кирилла мгновенно и оглушительно.

Урок по культуре Беларуси. Весна, сирень дурманит голову, на парту так и сыплются записки от влюбленных одноклассниц. Но все это вдруг утратило прелесть, значение, смысл. Взгляд приклеился к картине в альбоме, который показывает учительница. Репродукция не очень качественная, размыт силуэт парящей в небе черноволосой женщины, нечетко ее лицо. Но все. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Потому что взмываешь, летишь по небу, и теплое море счастья ловит солнечных зайчиков, и от пьянящего восторга кружится голова.

Через месяц Кирилл знал о Шагале все. Но ни подробности биографии художника, ни мемуары Марка Шагала и Беллы Розенфельд, ни изучение каждого штриха на картинах не позволили понять причин появления гения на клочке провинциальной, отведенной для изгоев, которым тогда было еврейство, земли. Это изумляло. Интриговало. Не давало заснуть…

Все изменилось. Закончились ночные прогулки с девочками, песни под гитару, тренажерный зал до умопомрачения. Появились другие приоритеты: химия, физика, алгебра. Ненавистные предметы, по которым раньше выше тройки Кирилл ничего не получал (и те учительницы ставили за красивые глаза и широкие плечи), стали любимыми. Для поступления в Академию искусств нужен хороший аттестат. И все, что помогало посвятить жизнь гениальному художнику, автоматически стало рассматриваться со знаком плюс.

Он шел к своей цели, как танк, сметая все преграды, без жалости отказываясь от многочисленных соблазнов. И при этом изначально понимал: выбранная профессия никогда не позволит ему обеспечить нормальный уровень жизни. Нельзя за зарплату искусствоведа жить, ни в чем себе не отказывая, нельзя помогать родителям, младшей сестренке, готовящейся поступать в столичный вуз.

Кирилл начал подрабатывать, еще не сдав все экзамены на выбранном факультете. Чем он только не занимался! Сторожил по ночам детский садик, подметал улицы, снимался в рекламе. Пытался заработать мелкой коммерцией, закупал для торговых палаток товар на оптовых рынках. Но очень быстро понял: даже мелкое предпринимательство требует массы времени, и от этого страдает учеба.

«Отыщу другой вариант, – решил Богданович. – Который не будет мешать мне становиться профессионалом в любимом деле…»

Этот денежный вариант очень долго не находился. Лишь только когда Кирилл, закончив Академию, переехал в Витебск и устроился на работу, о которой всегда мечтал, – в Дом-музей Марка Шагала, появилась возможность не считать каждую копейку.

– Молодой человек, подождите!

Кирилл едва не отмахнулся от схватившей его за рукав девушки. Либо знакомиться будет, либо приглашать на кастинг в модельное агентство. И к чему это все? Объектов для приятного времяпрепровождения у него более чем достаточно. И визиток агентств – как грязи, только вот платят за рекламу очень мало.

– Я хочу предложить вам работу. Вы подойдете, я уверена!

Первым делом Кирилл поинтересовался:

– Работа высокооплачиваемая?

– Да, – заверила девушка и хихикнула. – И очень приятная! Меня Тамарой зовут.

Он согласился сесть в алую «Мазду» девушки, выехать за город. Там, на небольшой уютной даче, Тамара и познакомила его с Сергеем. Тот не стал ходить вокруг да около. Почесывая лысеющий лоб, прямо сказал:

– Снимаем «клубничку», гонорары для актеров высокие. Если интересует – раздевайтесь. Справку от врача принесите. И не волнуйтесь, наши девочки здоровы.

Кирилл с сомнением осмотрел довольно скромный интерьер. Но цифры гонорара впечатляли. Имело смысл все уточнить.

– Никаких извращений? Ни гомосексуализма, ни педофилии, ни прочей дряни?

Сергей пожал плечами.

– Ну, разве что групповой секс. Все в рамках приличий.

– Мое лицо будет в кадре? – озабоченно поинтересовался Кирилл.

– Да. Еще бы. Такие лица, как у вас, должны быть в кадре! Но продукция уходит в Европу, поэтому шанс, что кассету увидят ваши знакомые, минимален.

Богданович долго сидел в кресле-качалке, смотрел на тлеющие в камине дрова. Какие-то моральные аспекты этой ситуации Кирилла не волновали. Он холост, постоянной девушки нет, так что ни перед кем нет никаких обязательств. Конечно, будет неприятно, если порнушку с его участием увидят знакомые или родители, но это не смертельно. Выкрутится, наврет что-нибудь. Смущали деньги. Очень хорошие деньги. Кирилл не был особым знатоком рынка этой продукции, но подозревал, что предложение превышает спрос. Тем более, если, как говорит Сергей, кассеты идут в Европу, а уж там вообще не знают, что такое дефицит в любой области…