Нина застонала. Нетерпеливо расстегнув лифчик, схватила руку Романа и прижала к своей груди. Он достаточно раздразнил ее. И девушка потребовала более изощренных ласк.

Акимин перестал себя сдерживать. Он сорвал с Нины одежду и принялся неистово целовать ее потрясающее тело. Он столько раз представлял Нину нагой, что теперь хотел изучить его по-настоящему. Исследовать губами, руками, взглядом. Насладиться им, попробовать на вкус…

– Съел бы тебя, – пробормотал он и легонько куснул ее животик. – Ты так вкусно пахнешь…

– Я больше не могу, Рома, – услышал он прерывающийся Нинин голос. – Не могу терпеть… Хочу почувствовать тебя… Сейчас же!

Акимин держался из последних сил. Услышав слова Нины, мгновенно разоблачился, накрыл ее тело своим и вошел в нее…

Они лежали на спине. Было жарко, они соприкасались только руками. Ладони вспотели, но ни Рома, ни Нина не желали расцеплять сплетенных пальцев.

– Мне пора, – сказала она.

– Куда?

– На работу. Я же сбежала, никого не предупредив. Просто заперла галерею и ушла. Если начальница узнает, она меня уволит.

– А где остальные сотрудники?

– Нас всего трое, включая хозяйку. Она сегодня не пришла, вчера лодыжку сломала. Ее пасынок, тоже член нашего коллектива, естественно, решил прогулять.

– Так от кого тогда хозяйка узнает, что ты сбежала?

– От кого угодно. Клиент может позвонить, пожаловаться. Или продавцы из соседнего магазина настучат.

– Я отвезу тебя.

– Но сначала в душ!

– Да!

– Чур, я первая!

– Нет, вместе! – Он спрыгнул с дивана, встал, распрямившись во весь рост, и раскрыл объятия.

Нина обвила его шею руками, ногами обхватила талию, и Акимин понес ее в ванную.

Они долго стояли под душем. Не мылись, натирая друг друга мочалками или гелем, но и не занимались любовью, хотя обстановка располагала. Просто стояли в обнимку под струями воды, как будто не в силах друг от друга отлипнуть.

– Не хочу тебя отпускать, – прошептал Рома.

– Не хочу от тебя уезжать.

– Тогда оставайся! Если что, наврешь, что тебя вызвали к следователю для дачи показаний. Я сделаю тебе справку.

– Хорошо, – легко согласилась она.

Рома от радости так крепко сжал Нину, что она ойкнула.

– Прости, – повинился он. – Это от переизбытка чувств… – Акимин взял с полочки шампунь и сообщил Нине: – Буду мыть тебе волосы.

– Предупреждаю сразу, расчесывать не дам.

– Почему?

– Мою гриву продрать по силам только мне. И то я научилась это делать, когда выросла. Волосы мне до девятого класса мать расчесывала. А когда меня отправляли на лето к бабушке, я возвращалась домой с двумя челками. Впереди и сзади.

– Почему? – спросил Рома, выдавив шампунь на ладонь и распределив ее по волосам Нины.

– Потому что неизменно на затылке у меня образовывался колтун (я сплю на спине и постоянно верчу головой). Его распутать было невозможно. И бабушка просто срезала его.

Нина закрыла глаза, чтобы шампунь не попал в глаза. Рома массировал ей голову, распределял пену по волосам. Его движения были плавными, руки нежными. Они убаюкивали…

– Эй, что с тобой? – услышала Нина голос Романа откуда-то издалека. – Ты не спишь тут у меня?

– Задремала, кажется.

– Тогда давай выбираться, и пошли в кроватку. Я бы тоже вздремнул.

Он помог ей выбраться из ванны, закутал в полотенце. Второе, поменьше, дал, чтобы вытереть волосы. Нина замотала его, как тюрбан, на голове.

– Ты похожа на шамаханскую царицу, – заметил Роман, вытираясь, – он не сводил глаз с Нины. – У тебя есть восточные корни?

– Вроде нет. Может быть, цыгане были, но я точно не знаю.

– Останешься на ночь?

– Если в этом доме найдется новая зубная щетка…

Рома открыл ящик над раковиной и вытащил сразу пять щеток разного цвета. Запасливая Марта когда-то приволокла домой аж десяток, приобретя их по акции «купи одну, вторую получи в подарок».

Нина присвистнула и, улыбаясь, вышла из ванной. Роман последовал за ней. Но не сразу, сначала вытер пол. У него такая гостья, в доме должен быть порядок.

Когда он оказался в комнате, Нина стояла у зеркала, расчесывалась. Кудри свои она драла нещадно. Роме даже стало немного страшно.

– Тебе не больно? – спросил он.

– Я привыкла, – ответила она. И продолжила кажущуюся пыточной процедуру. – Дома, когда я голову мою с травами, они расчесываются лучше… Ой! – вскрикнула Нина, рванув прядь сильнее обычного.

Акимин подошел к ней, встал сзади, обнял за плечи и поцеловал в макушку. Как раз туда, где у маленькой Нины образовывались колтуны.

Она прижалась к нему. Роман снова почувствовал возбуждение и не смог отказать себе в удовольствии запустить руку под полотенце, в которое Нина до сих пор была закутана, и коснуться ее лобка.

– Ты маньяк! – засмеялась она, отбрасывая его ладонь. – Лучше б покормил гостью, она умирает с голоду.

– Не вопрос. Яичницу пожарю. Это единственное, что я умею.

– Слушай, у тебя картошка есть?

– Есть.

– А молоко?

– Сухое.

– Сойдет. Боюсь сглазить, но мне кажется, у тебя и сыр должен быть.

– Заветренная корка.

– Великолепно! Сухой сыр еще лучше подойдет.

– Для чего?

– Для моей фирменной картошки. Меня бабушка научила ее готовить. Только она в печке запекала, но в духовке тоже неплохо получается…

Роман прищурился. Он решил оправдать «звание» маньяка и утащить Нину в постель еще раз, но тут затренькал его сотовый.

– Ни минуты покоя, – проворчал Акимин, с сожалением отрываясь от Нины.

На экране высветилась надпись «Дорогин».

– Привет, Костян, – поздоровался Роман. – Говори быстрее, я занят!

– Авербуха убили.

– Что?

– Что слышал. Станислав Данилович был найден сегодня ранним утром во дворе своего дома.

– Причина смерти?

– Ножевое ранение в область сердца.

– Убили точно так, как Василия?

– Да. Только на сей раз в ране оставили нож. Он такой же чудной, как и тот, которым был зарезан Василий. Но не атам, я теперь в этом разбираюсь. Короче, чего я звоню? Ты у нас своего рода консультант, так что приезжай. Будешь орудие убийства идентифицировать.

– А что, больше некому? Вызови Радовского. Или этого, солнечного зайчика, как его? Карский, что ли?