– Будем надеяться, – ответила она, – что Мэри не откажет ему. Однако как можно рассчитывать на то, что моя сестра пойдет за мужчину, который не сможет сделать ее счастливой?!

– Он, конечно, не сможет, а вот его состояние, его фамилия, его дом, его экипаж сделают, и у меня нет никаких сомнений в том, что Мэри все-таки выйдет за него; и правда, почему бы и нет? Мистеру Ваттсу всего лишь тридцать два, это очень подходящий возраст для мужчины, который собирается создать семью; да, конечно, он несколько простоват, но что такое красота для мужчины? Если у него благородная осанка и умное лицо, то этого вполне достаточно.

– Ты абсолютно права, Джорджиана; но, к сожалению, осанка у мистера Ваттса плебейская, а лицо мрачное.

– Что же касается его нрава, то, конечно, свет считает его дурным, но разве свет не может обмануться в своих суждениях? Мистеру Ваттсу свойственны откровенность и прямота, а они очень идут мужчине. Говорят, мистер Ваттс прижимист, а мы назовем его бережливым; говорят, он подозрителен, но эта черта происходит от горячего сердца, которую всегда прощают юношам. В общем, я не вижу причины, по которой он не смог бы стать превосходным мужем или по которой Мэри не будет с ним счастлива.

Софи рассмеялась. Я продолжила:

– Впрочем, пойдет за него Мэри или нет, на свой счет я уверена. Я уже приняла решение. Никогда не выйду замуж за мистера Ваттса, даже если мне придется побираться. Недостатки из него так и сыплются! Он просто уродлив, и у него нет ни единого положительного качества, которое бы это компенсировало. Да, конечно, состояние у него солидное. Но ведь не огромное же! У него доход три тысячи в год. Что такое три тысячи в год? Всего лишь в шесть раз больше, чем доход маменьки. Это меня не соблазнит.

– Однако для Мэри это весьма достойное состояние, – снова рассмеялась Софи.

– Для Мэри! Да, конечно, я буду рада, если в таком достатке станет жить она.

Вот так я болтала, к большому удовольствию сестры, пока к нам в комнату не вошла Мэри, явно сильно взволнованная. Она села. Мы подвинулись, чтобы она тоже могла погреться у огня. Казалось, она не знает, с чего начать, но наконец слегка смущенно спросила:

– Скажи, Софи, ты собираешься выйти замуж?

– Выйти замуж?! Ни в коем случае! Но почему ты спрашиваешь? Ты знакома с кем-то, кто намерен сделать мне предложение?

– Я… нет, откуда? Но разве мне нельзя задать обычный вопрос?

– Не такой уж он и обычный, Мэри, – возразила я. Она умолкла, но после нескольких минут молчания продолжила:

– Ты бы хотела выйти за мистера Ваттса, Софи?

Я подмигнула Софи и ответила вместо нее:

– Разве есть девушка, которая не была бы рада выйти замуж за человека с доходом в три тысячи в год?[54]

– Верно подмечено, – сказала Мэри. – Очень верно. Так согласилась бы ты выйти за него, Джорджиана, если бы он сделал тебе предложение, или ты, Софи?

Софи не понравилось мое намерение солгать и тем ввести в заблуждение собственную сестру; она избежала лжи и несколько смягчила угрызения совести, ответив уклончиво:

– Я бы, вне всякого сомнения, поступила точно так же, как Джорджиана.

– Так вот, – заявила Мэри, и в глазах у нее горело торжество, – мистер Ваттс сделал мне предложение.

Мы, разумеется, были поражены новостью.

– Ах, не соглашайся, – попросила я, – тогда, возможно, он сделает предложение мне!

Говоря коротко, мой план сработал, и Мэри полна решимости пойти на это, лишь бы не допустить нашего предполагаемого счастья, то есть сделать то, чего бы она никогда не сделала, чтобы нам его обеспечить. Тем не менее сердце мое не может оправдать меня, а сердце Софи еще щепетильнее. Успокойте нашу совесть, дорогая Энн, напишите, что Вы одобряете наше поведение. Вы только подумайте: ведь Мэри будет наслаждаться статусом замужней женщины и тем, что сможет сопровождать нас, а она непременно воспользуется подобной возможностью; и потому я считаю, что обязана внести как можно больший вклад в ее счастье, коль заставила ее принять предложение мистера Ваттса. Вероятно, они обзаведутся новым экипажем, отчего она почувствует себя на седьмом небе; а если мы сумеем уговорить мистера Ваттса поднять свой фаэтон повыше, сестрица от радости вообще с ума сойдет. Однако для меня и Софи все эти удовольствия не перевесили бы семейного несчастья. Помните об этом и не осуждайте нас.

Пятница

Вчера вечером, как и было договорено, мистер Ваттс пил у нас чай. Как только его экипаж остановился у двери, Мэри подошла к окну.

– Ты не поверишь, Софи, – сказала она, – старый дурак хочет, чтобы цвет его новой кареты был таким же, как и у старой, и чтобы она сидела так же низко. Но я этого не допущу; я непременно настою на своем. А если мистер Ваттс не согласится подвесить ее так же высоко, как у Даттонов, и покрасить в синий цвет в серебряную крапинку, я за него не выйду. Я так решила. Ой, он идет! Знаю, он будет груб; знаю, у него несносный характер и он не сделает мне ни единого комплимента! И не станет вести себя, как подобает влюбленному. – Она села, и тут мистер Ваттс вошел.

– Дамы, ваш покорный…

Мы обменялись приветствиями, и он уселся.

– Прекрасная погода, леди. – Затем мистер Ваттс повернулся к Мэри. – Что ж, мисс Стэнхоуп, надеюсь, вы наконец-то разобрались в своих намерениях по данному вопросу и будете столь любезны сообщить мне, соблаговолите ли вы выйти за меня замуж?

– Думаю, сэр, – ответила Мэри, – вы могли бы задать свой вопрос в более светской манере. Не знаю, соглашусь ли я выйти за вас, если вы и дальше будете так странно себя вести.

– Мэри! – строго произнесла маменька.

– Но маменька, если он и дальше будет таким сердитым…

– Тихо, Мэри, тихо, не груби мистеру Ваттсу.

– Прошу вас, мадам, не стесняйте мисс Стэнхоуп, не заставляйте ее быть корректной. Если она решит отклонить мое предложение, я вполне могу сделать его кому-нибудь другому: поскольку я ни в коем случае не отдаю ей предпочтения перед сестрами, то могу жениться на любой из трех.

Есть ли в свете еще подобный негодяй?! Софи покраснела от гнева, а меня охватила такая злость!

– Что ж, – чрезвычайно капризным тоном произнесла Мэри, – я выйду за вас, если уж нет другого выхода.

– Я вообще-то думал, мисс Стэнхоуп, что когда предложение делает такой человек, как я, нет необходимости прибегать к насилию для того, чтобы убедить другую сторону принять его.

Мэри что-то пробормотала, и поскольку я сидела рядом с ней, мне удалость разобрать нечто вроде: «Какой смысл ждать наследства, если мужчины живут вечно?» А затем она громко заявила: