– Поехали!

Друзья замерли, ожидая начала движения.

Прошла минута. Движение не началось. Разведчики подождали еще пару минут – с тем же результатом.

– Что за зеленый ворох! – Фактор выбрался из подвесной вагонетки обратно на погрузочный пандус. Осмотрел механизм. Потом полез под платформу, потом отправился к ближайшему маховику.

Вернулся Волод минут через десять, весь вымазанный в смазке и очень злой. Ичан с опаской выглянул из вагонетки и спрятался снова.

– Ичан! Грызова печенка! Ты точно те рычаги, что я отметил, переключил? А?!

Оробевший следопыт ответил очень неуверенно:

– Конечно, точно… что я дурень или что… С одним рычагом только ошибся поначалу… Но я его сразу обратно включил!

Фактор молча сплюнул и снова пошел к маховику. Ичан хотел было выбраться и помочь товарищу, но из соображений личной безопасности передумал.

Решение было найдено через полчаса.

– Передачу от маховика будем включать вручную, – объявил Волод Ичану. Тот, сообразив, что гроза миновала, с облегчением выдохнул.

– Конечно! Чего проще! Да я любую передачу одним пальцем…

– Я как раз об этом и хотел тебя попросить, – сказал Волод и вывалил в ковш груду припасенных булыжников, залез внутрь сам.

Ичан с недоумением уставился на командира, а фактор без лишних слов сунул в руку Ичана здоровенный камень и вытянул руку по направлению к маховику.

– Видишь вон тот стержень, что торчит из механизма?

– Лом что ли? Вижу.

– Хорошо. Ты должен точно попасть камнем по этому лому, так чтобы он откинулся назад и переключил передачу. Сможешь?

– А то!

После пяти безуспешных попыток Ичан предложил собственный план.

– А давай, я вылезу, стержень дерну и обратно залезу?

– Не сможешь ты обратно залезть, не успеешь – слишком далеко. Пока добежишь, канатка уже скорость наберет. Разобьешься. Бросай снова.

Ичан вдохнул. Прицелился, замахнулся… Вдруг из тени выскочила кривая фигурка, уцепилась за лом, повиснув на нем всей тяжестью – раздался скрежещущий звук, вагонетка дернулась и двинулась вперед и вверх покачиваясь и быстро разгоняясь.

– Святые старцы! Это же Джохи! – воскликнул Волод.

– Чтоб он провалился в зеленый ворох! – заключил Ичан и с размаху выпустил камень в сторону бывшего проводника.

Вечно живой Бох. Боха осталось мало, но его хватит, чтобы создать еще Боха, много Боха. Нужно только найти субхумов. Те двое жалких убийц станут первыми, из кого родится Бох. Они не спрячутся, не уйдут далеко. Бох догонит их, пусть даже на проклятом заводе среди механизмов подчиненных жалким силам Порядка.

Бох найдет их в лабиринтах тоннелей и в сутолоке домов. Бох настигнет их во тьме и при свете, когда субхумы не будут ждать нападения, уверенные в своей победе. Бох будет преследовать их в глубине и на поверхности. Бох будет питаться ненавистью и жаждой мести. Бох будет наслаждаться их мучениями и смертной болью их изрождения.

Субхумы никогда не смогут уничтожить Боха. Жалкие однодневки ничто перед тем, кому пять тысяч лет.

Какой-то шум накатывается из тоннелей. Как будто… рычание, рев, топот, клекот и визг… Это звери? Откуда их столько?

Бох не успел додумать эту мысль. Жемок ударил его в голову и разбил череп в крошево. Бох не успел защититься. Орф прыгнул ему на грудь и разорвал горло. Бох не успел убежать. Брюхозуб подкатился ему под ноги и располосовал живот. Бох не смог спрятаться. Грыз бросился из-под камня и перекусил ему хребет.

Бох распался на кровь и плоть под зубами свирепых подземных бестий. Но он еще долго оставался Бохом и видел, как его раздирают на части. Он был Бохом, пока не растворился в желудках безмозглых тварей.

Что я знаю про хаосаргов? Ничего. Говорят, их вообще не существует.

Говорят, их создал Безумец – слуга Однорукого, Ничтожного Повелителя Времени. Говорят, Старцы уничтожили хаосаргов перед тем как оставить Город и возлечь в хрустальные гробы. Говорят, Предвечный Хаос дал им силу бессмертия, через вечное изрождение.

Что я знаю про хаосаргов? Ничего. Знаю только, что буду уничтожать их – всегда и везде.

Косой луч бил в стеновой пролом. Под лучом корчились черные и серые змеи. Змеи из сажи и каменной пыли. Ленивые спящие столетними снами змеи, но теперь разбуженные, растревоженные тяжелыми сапогами семерых силовиков.

Текучий жаркий воздух разваленного дома, словно желтое солнечное масло обтекал крутобокие шлемы, стекал на покрытые щитками плечи, скользил по грудным платинам, стелился у стальных ног. Воздух дрожал и вибрировал внутри малого круга силы, который составили семеро.

Семеро склонили головы, закрыли глаза. Семеро молчали. Говорила сила. Вакана.

«Сложность операции – высокая. Важность исполнения – высочайшая.

Цели: Объект 1 – посвященный архитектор-фактор, Объект 2 – следопыт. Оба имеют опыт экстремального функционирования, высокоживучи, способны на убийство. Проявляли признаки неуязвимости. Вероятность активного сопротивления – высокая. Воздействие на объекты стандартными средствами не эффективно.

Восприимчивость к Вакане:

Объект 1 – ваканоконтактен, силен, обучен на низшем уровне (основные сакрамы без подключения Ваканы), потенциал высочайший, возможно самоовладение силой, вакановоздействие непредсказуемо, как в сторону Объекта, так и от него.

Объект 2 – ваканонейтрален (пирамидник), не восприимчив к вакановоздействию на дух-психо (Захват, Подчинение, Морок), подвержен физическому вакановоздействию (Удар, Гром, Жар).

Основная задача:

Объект 1 – изъятие, фиксация, ваканотомия, утилизация.

Объект 2 – изъятие, фиксация, излом, вербовка.

При невозможности выполнить основную задачу, объекты должны быть устранены из жизни».

Силовики взяли в руки оружие – трехствольные пружинные самострелы – три широких ствола на одном ложе, три рычага, три взвода, три необычных заряда.

Солнце садилось, поднимались луны. Вечерний ветер мел пепел по вечной мостовой. Проваленные закопченные глаза домов наливались тяжелой чернотой. В разваленных крышах гуляли вихри заброшенности и одичания. Сыпучий тлен то обнажал, то прятал сухие, обглоданные временем кости. Ночь и луны скручивали улицы в петли, замыкали проспекты в тупики, заваливали площади сутолокой бродячих теней. Дворы завывали. Галереи шипели гравийной чешуей скользящей по ним мглы. Чаши бассейнов гремели битой крошкой вековых подаяний. Присаживались стены, клонились крыши. Падали камни из колбы в колбу гигантских песочных часов, названных так в насмешку. Потому что песок времени – глыбы.