Только понимание опасности заставляло его двигаться.

Дверь открылась. Я проверила, целиком ли прикрывает одеяло его голову. Оно было, кстати, желтое и ворсистое. Билл мычал и почти совсем размяк, почуяв солнечный свет. Я сквозь зубы заговорила с ним: ругала его, подначивала, убеждала — уж если эта сука Лорена сумела не дать тебе спать, я тем более сумею, грозилась побить его, если не пойдет к машине.

И, наконец, с огромнейшими усилиями, после которых я долго не могла унять дрожь, я дотащила Билла до багажника машины. Я открыла багажник.

— Билл, только присядь на краешек, — я тянула его, пока он не повернулся лицом ко мне и сел на багажник. Но в этот момент он совершенно обессилел и просто рухнул, опрокинулся на спину. Когда он сложился в комок в этом тесном пространстве, то издал глубокий стон, надорвавший мне сердце, а после этого стал совсем тихим и вялым. Мне всегда было страшно видеть, как Билл умирает таким образом. Хотелось встряхнуть его, закричать, постучать его по груди.

Теперь во всем этом не было нужды.

Я заставила себя запихнуть в багажник все, что торчало — ногу, руку, — и закрыла крышку. И позволила себе роскошь — минуту отдыха.

Стоя в утреннем полумраке на пустом дворе, я провела коротенькую мысленную дискуссию сама с собой. Надо ли мне прятать тело Лорены? Стоит ли тратить на это силы и время?

За тридцать секунд я шесть раз меняла свое решение. И, наконец решила, что да, стоит. Если тела не будет, вервольфы решат, что Лорена сама утащила Билла куда-то для дополнительной серии пыток. А Рассел и Бетти Джо будут глухи, слепы и недоступны для всего мира, если потребуется получить от них инструкции. Я не обольщалась — вряд ли благодарность Бетти Джо настолько велика, что меня оставят в живых, если сумеют поймать прямо сейчас. Максимум, на что я могла бы надеяться, — это на чуть более быструю смерть.

Приняв решение, я вернулась в ту жуткую заляпанную кровью комнату. Все ее стены были пропитаны страданиями. Интересно, сколько людей, вервольфов и вампиров были пленниками этой комнаты? По возможности тихо я подобрала цепи и запихала их под блузку Лорены — пусть тот, кто войдет в комнату, решит, что они по-прежнему на Билле. И огляделась — не надо ли еще чего убрать. Но в комнате было столько пятен крови, что кровь Лорены ничего по сути не меняла.

Пора убирать ее отсюда.

Мне пришлось взвалить ее на плечи, чтобы ее каблуки не скребли по полу. До сих пор такого мне делать не приходилось, и это было ужасно. К счастью, она была щуплая, и, к счастью, я за все эти годы научилась отсекать нежелательные мысли. Иначе мне худо стало бы от того, как она болталась на моем плече, совершенно обмякшая и уже начавшая расслаиваться. Я заскрипела зубами, чтобы удержать истерику, клокотавшую у меня в горле.

Когда я несла тело к пруду, пошел сильный дождь. Не выпей я крови Эрика, никогда бы мне не поднять край тяжелого брезента на бассейне, но у меня получилось, причем одной рукой, и ногой я столкнула вниз то, что осталось от Лорены. Я сознавала, что в любую минуту кто-нибудь может выглянуть из окна в задней стене дома и увидеть меня, и тут же понять, что я делаю — но если кто-то из живущих в доме людей что-то и увидел, то решил промолчать.

Я начинала ощущать всепоглощающую усталость. Я протопала назад по выложенной камнями дорожке через живую изгородь к машине. На минуту прислонилась к ней, чтобы отдышаться и собраться с силами. Потом заняла место водителя и повернула ключ зажигания. «Линкольн» — самая большая машина из тех, что я водила в своей жизни, и одна из самых роскошных, но сейчас было не время радоваться этому. Я застегнула ремень безопасности, поправила зеркальце заднего вида и внимательно посмотрела на панель управления. Конечно, мне понадобятся дворники. Эта машина совсем новая, и фары включились автоматически, так что хоть с этим проблем не возникло.

Я глубоко вздохнула. Вот и закончился третий этап спасения Билла. Жутко подумать, что столь многое получилось только по чистой случайности, но и в самых проработанных планах никогда не учитываются все случайности. Это просто невозможно. Составляемые мной планы, как правило, бывают, как я их называю, вместительными.

Я развернулась и поехала прочь со двора. Подъездная дорога делала плавный поворот и проходила перед фасадом главного здания. Впервые я увидела этот фасад. Он был не менее прекрасен, чем я себе представляла: стены, выкрашенные в белый цвет, огромные колонны. Приличные деньги вбухал Рассел в реконструкцию этого здания.

Длинный подъездной путь обходил всю территорию, но все же он оказался слишком коротким. Передо мной выросла стена с воротами. У ворот был контрольно-пропускной пункт, а там — охрана. Я вспотела, несмотря на холодную погоду.

Я остановила машину перед самыми воротами. По одну сторону ворот стояла небольшая белая сторожевая будка. Окна ее выходили и внутрь территории, и наружу, так что охрана могла видеть как подъезжающих, так и выезжающих. Я надеялась, что будка отапливается, сочувствуя двум дежурным вервольфам. Оба они были в кожаной униформе и имели весьма раздраженный вид. Несомненно, им выпала тяжелая ночь. Притормаживая машину, я с трудом удержалась от невероятно сильного искушения протаранить эти ворота. Из будки вышел один вервольф. В руках у него было ружье, так что хорошо, что я не стала идти на таран.

— Надеюсь, Бернар сказал вам всем, что я уезжаю сегодня утром? — я опустила окошко в дверце. И попыталась улыбнуться.

— Это тебя вчера ткнули колом? — мой собеседник был угрюм, оброс бородой и от него пахло, как от мокрого пса.

— Угу.

— Ну, и как самочувствие?

— Спасибо, лучше.

— Вернешься к распятию?

Наверное, я его не расслышала.

— К чему? — слабым голосом переспросила я.

Его коллега, стоявший в дверях будки, сказал:

— Дуг, заткнись.

Дуг злобно глянул на друга вервольфа, но на того злобный взгляд никак не подействовал, и Дуг пожал плечами:

— Ладно, тебе разрешен выезд.

Ворота открывались слишком медленно, как мне казалось. Когда они распахнулись достаточно широко и вервольфы отошли назад, я степенно выехала на улицу. И вдруг поняла, что не знаю, в каком направлении двигаться. Правильным казалось свернуть налево, поскольку я хотела вернуться в Джексон. Мое подсознание говорило, что вчера вечером, перед тем как въехать в ворота, мы сворачивали направо.

Мое подсознание оказалось большим жирным лжецом.

Через пять минут я твердо поняла, что заблудилась, а солнце все светило — естественно, через толщу облаков. Я не помнила, хорошо ли одеяло закрывает Билла, и не знала, насколько светонепроницаем багажник. В конце концов, безопасная перевозка вампиров — это не тот фактор, который у изготовителей машин стоит в перечне технических условий.

С другой стороны, сказала я себе, багажник должен быть водонепроницаем — это-то важный фактор, так что светонепроницаемость тоже как бы подразумевается. Тем не менее, мне казалось жизненно важным отыскать темное место и припарковать «линкольн» до наступления вечера, хотя интуиция подсказывала мне, что надо ехать как можно быстрее и уехать как можно дальше от поместья. На всякий случай, вдруг кто-нибудь захочет проверить, как там Билл, и сопоставит вместе два несложных факта. Но я подкатила к обочине дороги и открыла отделение для перчаток. Господи, благослови Америку! Там была карта штата Миссисипи, а в ней вкладка — карта города Джексон.