– Нянюшка.

Василика подняла голову, улыбнулась.

– Зачем же они позволили свершиться несправедливости?

– Им виднее, – покорно ответила старушка. – Им виднее, деточка. Не перечь судьбе.

Во дворе послышались крики, суета. Царица устало поглядела в окно, но сидела довольно далеко и ничего не разглядела.

– Узнай, нянюшка, что там приключилось?

Старушка выглянула в окно, чуть перегнувшись. Вдруг испуганно отшатнулась, как от нечисти.

– Там какой-то человек кричит. Вроде винится в чем-то, но не разобрать.

Царица стала рядом с няней и выглянула.

– Ой, люди, простите! Не могу скрывать более! Такое злодеяние на мне!

– Да что случилось-то? – раздавались удивленные выкрики.

Василика пригляделась и узнала местного купца. Он два дня назад приходил к царю и просил помощи. В дороге его караван обокрали разбойники, товары отняли, охрану и слуг вырезали. Сам купец отделался лёгкой раной. Когда он упал оглушённый, его сверху прикрыл старый слуга, и разбойники приняли его за мёртвого.

Купец потерял всё, что имел. Товар он вёз богатый, но купленный в долг. И теперь, чтобы расплатиться, нужно было продать дом вместе с прислугой и домочадцами. Иначе долга не покрыть. Корабль же купца разбился месяц назад, принёся огромные убытки. Караван, который должен был всё спасти, окончательно погубил его.

Брат отказал в помощи, и купец ушёл униженный и озлобленный, как рокт, у которого отняли добычу.

Василика хотела как-то помочь несчастному, она позвала его к себе в комнату и подарила дорогое ожерелье – единственное по-настоящему драгоценное украшение. Конечно, оно не могло покрыть долги купца, но это всё же было лучше, чем ничего. Тот целовал руки и ползал на животе перед ней.

Брат не успел узнать о щедром даре Василики.

И теперь купец рвал волосы и голосил перед дворцом, как ошпаренная кошка. Царица удивленно смотрела на представление, гадая, как он попал сюда, минуя охрану внутренних ворот.

«Надо навести порядок в дружине, если воевода Сыч не справляется сам».

В зал шумной толпой ввалились воины и почтительно замерли.

– Царица, – обратился воевода Сыч, отводя глаза, – народ требует суда.

– Над кем? Над этим несчастным? Я знаю его. Этот купец приходил к моему брату, когда потерял караван, говорил, что ему нечем расплатиться. Его самого и всю семью продадут в рабство за долги.

– Всё верно, госпожа, – прогудел воевода. – Но народ требует к ответу не только его, но и тебя.

– Меня?

– Да, госпожа. Купец утверждает, что нанял убийцу для царя по твоему приказу.

Испуганно охнула нянька и быстро зашептала слова оберегающего заговора.

– Но это бред сумасшедшего старика! Зачем мне убивать любимого брата?

– Госпожа, выйди во двор. Там Боромир пытается усмирить гнев людей.

Василика гордо вскинула голову и прошла мимо расступившихся воинов. Люди – воины из внутренней дружины охраны царицы и слуги – собрались вокруг скорчившегося на земле купца, плевали на него, выкрикивали проклятия. Но едва появилась Василика, шум стих, все смотрели на неё, словно видели впервые и не понимали что делает здесь чужачка.

Она вошла в широкий круг, образованный собравшимися, и встала рядом с Боромиром.

– Что происходит?

Но никто не ответил ей, повисшая тишина витала над людьми, как ядовитый туман, пугая и озлобляя.

Купец, увидев Василику, вдруг завыл, отполз от неё и опять стал рвать волосы на голове.

– Успокойте его, – велел Боромир, и стоящие воины толкнули того тупыми концами бердышей. – Племянница... Этот человек утверждает, что ты приказала ему нанять убийцу для моего дорогого племянника. Так ли это?

Василика оглядела собравшийся люд. Много увидела в глазах собравшихся. Растерянность, удивление, злоба, ненависть. Единственное чего не было – это сочувствия.

Царица расправила и без того напряжённую спину и спросила:

– Значит, суд?

– Суд! – закричали со всех сторон.

Боромир выждал, когда уляжется волнение, и взял слово:

– Я по праву старшего и единственного родственника царицы хочу спросить этого несчастного. Пусть расскажет, как было дело. И докажет, что именно Василика отдала приказ, а не сам он задумал столь страшное преступление.

Купец только того и ждал. Он прекратил ползать в пыли, встал и усмехнулся, глядя на царицу.

– Я всё расскажу. Пусть моя душа отправится к Ящеру за страшное преступление, но она виновна больше! – Грязный палец указывал на Василику. – Я пришёл просить милости у её брата, но мне было отказано. Меня вышвырнули за дверь, словно бездомного пса!

Люди зароптали, но Боромир резким окриком восстановил тишину, и купец продолжал:

– Тогда она позвала меня к себе, сказала, что поможет выкупить мою семью из долгового рабства, оплатить новый караван. Но за это я должен нанять убийцу из ордена паука, чтобы уничтожить её брата. Ей не терпелось самой занять царский трон! И я, несчастный, согласился-а-а-а!!!

– Ложь! – выкрикнула Василика, краснея до кончиков ушей от ярости и бессилия. Она хотела помочь купцу от чистого сердца, пожалев его, а вот что вышло!

– Чем докажешь? – перекрикивая рёв толпы, спросил купца Боромир.

– Она дала мне ожерелье, чтобы оплатить работу убийцы!

Купец запустил руку за пазуху и вынул драгоценное ожерелье, брызнули солнечные осколки, разбившись на острых гранях, рассыпались яркой радугой. Дружный вздох восхищения разнёсся над толпой, и сменился воплем ярости.

– Мерзавка! Как посмела!

Василике казалось, что всё происходит во сне. В голове стоял нескончаемый гул, перед глазами плыли пятна, она пошатнулась, но устояла, гневно сжав губы. Никто даже не подумал поддержать госпожу.

– Ложь! – резко выкрикнула она. – Это ложь!

– Она звала купца к себе после того, как он вышел от царя! Я сам провожал его. – Вперёд вышел воин, краснея от волнения.

Василика горько усмехнулась, она сама вырыла себе яму. Конечно, она просила привести купца и оставалась с ним наедине, стыдясь детского порыва милосердия. Но даже в страшном сне не могло привидеться такого исхода!

– Смерть! – завопили вокруг. – Смерть братоубийце! Смерть предателю!

– Тише! – попытался успокоить разгневанных людей Боромир. Он обернулся к Василике, пылая гневом ничуть не меньше остальных. – Не ожидал такого удара в спину, племянница. Может, это ты убила отца? Ведь луком-то хорошо владеешь.

Пылающие щёки Василики побелели, губы сжались в тонкую полоску, словно она проглотила их от ярости.