— Да какое спаиваю, чувак? Ну, гоню им бражку, выпивку там с эффектами. Мои боевые эликсиры слабые очень, группа только ржёт, но зелья здоровья я вроде как научился.

Он подмигнул мне.

— А что, группа не понимает, что если ты научишься варить настоящие…

Кент оборвал меня:

— Они понимают, что путь мне в повара. А ещё, если возьмут моё бабло, то купят зелья гораздо круче. Сечёшь?

— Кажется…

— Каждый хочет улучшить свой класс, и лишнее бабло всем пригодится. Блонди твоя захочет заточку когтей, Бобр резисты от огня, холода.

Я закусил губу и ещё раз оглядел свою группу. Ведь у каждого после обучения лежит путь во взрослый магический мир. Блин, всё, как в обычном мире, как же так?

— Какие когти? — Блонди слегка удивилась и посмотрела на маникюр.

Белые ногти были слегка запачканы от приключений, но оставались на удивление целыми.

— Ну, ты же друидка, так?

— Откуда знаешь?

— Я же говорю, что не последний чело…

— Я понял, Кент, — я оборвал его, — Она в зверя будет превращаться?

— Ну, вполне возможно, — тот кивнул.

Мы как раз дошли до портала и пробрались к нему через заросли.

— Опа-опа, — вырвалось у Кента.

— Ме…е…естные? — послышался удивлённый вопрос.

— Где…е…е были? — вторило ему блеянье.

Сразу пять сатиров дежурили перед площадкой с камнями. Они заблеяли, принимая угрожающий вид, зашагали к нам, а потом вдруг удивлённо замерли.

Потому что смотрели мы на них уже совсем по-другому.

— Резисты от огня, да, братуха? — спросил Бобр, не сводя взглядов с козлорогих, и опустил сундучок на землю.

— И мне ещё скилл нужен, — Блонди, после пережитого в пещере, уже не боялась сатиров.

Я ухмыльнулся. Моя группа быстро поняла правила игры.

— Не…е…ет, — жалобно проблеял один из козлорогих, бегая по нам глазками.

Дополнительные занятия нужно оплачивать.

Сколько потребовалось сатиров, чтобы выбить нам с Блонди по первому умению?

Всего два. Остальные пошли десертом, так сказать, помогли почувствовать, что мы — боевая группа.

Господин случай явно нам благоволил, или ректор Дворфич что-то знал, указав нам на Грецию, но скиллы выпали, и те, кто взломал определяющую статую, теперь явно в пролёте.

Кент стоял, чуть ли не зевая, у портала, ожидая, когда мы закончим добивать сатиров. С такой же скукой он смотрел, когда из первых мобов выпали дощечки со скиллами.

Но, когда звякнула монетка, его глаза загорелись. Я поднял золотой кругляшок, рассматривая его.

На одной стороне нарисовано солнце, на другой месяц, и циферка 1 на обеих сторонах.

— Братуха, стоп, — Бобр остановил Кента, когда тот по-хозяйски протянул руку, мол, денежки мои.

— А зелье здоровья? — спросил ремесленник.

Я, зажав в ладони монетку, с прищуром спросил:

— А сколько оно стоит?

Вся моя группа сейчас сгрудилась поближе ко мне, и Кент нервно рассмеялся:

— Ну, вы и нубы. Это ж один золотой. Ясное дело, это мелочь.

— Эй, китчен бой, а из пещеры мы кого вытащили? — Блонди была как фурия, вопрос денег её тоже очень остро интересовал, — Нам тот кунфу-редбул вообще не нужен был, только ты там затарился.

Я пробежался глазами по группе, пытаясь уловить общее настроение. У нас был один общий недостаток — мы ничего не знали ни об академии, ни об экономике нового мира, ни о том, стоит ли сейчас вот так кидать Кента.

— Кент, у меня группа, — я пожал плечами, — Я не могу просто так раздавать лут направо и налево.

— Гуд, вери гуд, Гончар, — Блонди, покручивая в руках свою дощечку с умением, встала рядом.

На деревянной поверхности были нарисованы когти.

— Китти, — Лана кивнула, заметив мой взгляд, — Биг китти.

— Чего? — Бобр взглянул то на одного, то на другого, — О чём она шпрехает?

— Кошка, — сказал я, а сам покосился в сторону моего скилла, который всё ещё лежал возле убитого сатира, — У неё большая кошка.

До последнего я боялся поднимать лут, предназначенный мне. Я не хочу быть земледельцем, воина мне! Не хочется вот так трястись потом из-за каждой монетки, как этот второкурсник.

— Блин, ремесля, решай уже, — Кент скрестил руки на груди, поглядывая на монетку, — Я чего, просто так помогал?

Я поджал губы, глядя на хитрющего персика. Из каждой мелочи пытается выгоду взять. Может, так и надо в этом Батоне крутиться?

Он наверняка от Гномозеки получит плюшку за то, что качнул нашу группу. Набрал кучу лута и ингредиентов, и нацелился на нашу монету.

Да ещё косится на наш сундучок, который покачивался под мышкой у Бобра.

— Смею заметить, Георгий, — вдруг протянул Анатолий, — что одно занятие по исцелению стоит три золотых. По крайней мере, так было в те времена, когда учился мой отец.

Все посмотрели на Лекаря, и Кент недовольно поджал губы.

Самое обидное будет, если в мире магов эта монета — жалкая копейка, из-за которой сейчас весь сыр-бор. Впрочем, стал бы он из-за такой мелочи разводить эту сцену?

— Гончар, только не глупи, — Блонди внимательно смотрела на меня.

— А куда ты деваешь ту алхимию, которую варишь? — вдруг спросил я.

Кент удивился.

— Э-э-э… Да никуда. Ну… Выливаю, раздаю там… Да кому она нужна?

— Всё, чему ты научишься, будешь отдавать нам, окей?

— А ю крейзи?!

— Очень, очень поспешное решение, — прошептал Лекарь.

— Ха, ремесля, — Кент аж хлопнул себя по бедру, — Ты серьёзно? Там же потом будут такие зелья, что вам тысячу таких сатиров надо будет…

— Весь этот год обучения! — оборвал я его, — Один. Этот. Год.

Кент прищурился.

— То есть, ты реально… Не, постой. Погоди.

Я открыл поясной кошелёк.

— Ладно, — персик поспешно махнул, — Ладно. Приходите ко мне за нубской алхимией, у меня всегда чего-нибудь есть.

Я щёлкнул пальцем, красиво посылая монетку. Кент поймал её, довольный, и быстро спрятал в свой кошелёк.

— Гончар, — Лана смотрела, округлив глаза, — Ты отдал наши деньги.

— Так, — я вздохнул, задержав дыхание, — Мы ещё набьём, ты понимаешь?

— Верно говоришь, братуха.

— Итс вери бэд, — процедила Блонди, — Ты должен думать о группе!