Я как раз размышлял над этим, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату ворвалась сестра Макаллистер. Она явно всю дорогу бежала со всех ног. Шапочка упала, лицо у нее было испуганное.

– Скорее! – прокричала она. Сестра Макаллистер едва могла говорить. – С мистером Чепменом случилось что-то ужасное.

Перепрыгивая через ступеньки, я поспешил в башню, а достигнув комнаты с обитыми стенами, увидел, как Лиллиан Грей заглядывает в открытую дверь, зажав рот рукой. Ужас на лице медсестры заставил меня замедлить шаг. Но я пересилил страх и приблизился к двери. То, что я увидел, заставило меня остановиться на пороге и ухватиться за косяк.

Чепмен сидел на полу, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги. Разорванная смирительная рубашка валялась в противоположной стороне комнаты. По лицу из пустых глазниц лилась кровь. Одно глазное яблоко лежало рядом с моей правой ногой. Его явно кинули с большой силой. Второго нигде не было видно.

– Господи… – выдавил я. – Майкл, что вы натворили?

Он повернулся в мою сторону. Форма его лица показалась мне странной, слишком вытянутой.

Я велел Лиллиан:

– Не смотрите. Отвернитесь.

Чепмен открыл рот, и на пол упало второе глазное яблоко. И тут Чепмен запел:

– Лодочка, лодочка, плывем при луне, гребем мы на лодочке, красиво, как во сне…

– Позвоните в скорую помощь, – не оглядываясь, велел я Лиллиан Грей. – И скажите сестре Макаллистер, чтобы принесла морфин, антисептик и бинты.

Лиллиан ушла, и Чепмен снова запел: «Лодочка, лодочка, плывем при луне…» Так он повторял одну и ту же строчку, пока не подействовал морфин и несчастный не заснул.

Больше я Чепмена не видел. Его увезли в Ипсвич. На следующий день позвонил хирург-ортопед и сообщил, что Чепмен вдобавок сломал ногу и вырывал себе волосы по всему телу.

– Надо же… до такой степени… – проговорил хирург.

Но я вспомнил о книгах с треснувшими корешками.

На следующий день позвонил Мейтленд. Я спросил о самочувствии его жены, и Мейтленд ответил, что ей гораздо лучше. Когда миссис Мейтленд только доставили в больницу, подозревали, что у нее кровоизлияние в мозг, но теперь эту опасность исключили. Но были серьезные проблемы с позвоночником. Мейтленд явно тревожился за здоровье жены, но теперь голос его звучал намного спокойнее, чем перед отъездом из Уилдерхоупа. Я набрал в легкие воздуха и произнес:

– Хью, у нас было чрезвычайное происшествие…

– Да? – спросил Мейтленд, судя по всему не слишком встревожившись. – Какое?

– Одного из больных пришлось перевести в Ипсвич.

– Надеюсь, не пациентку из комнаты сна?

– Нет, – ответил я.

Мейтленд, не перебивая, выслушал рассказ об обострении болезни Чепмена. Когда я закончил, приготовился, что на меня обрушится град упреков в халатности. Но Мейтленд молчал.

– Я пытался до вас дозвониться, – прибавил я, пытаясь как-то оправдаться, – но не смог.

Я продолжал бормотать что-то неубедительное, но потом сдался и умолк.

– Почему вы не увеличили дозу успокоительного? – спросил Мейтленд.

– Боялся рисковать. Он же принимал неопробованное лекарство. Я и так уже дал Чепмену четыреста миллиграммов амитала натрия, но ничего не помогало.

Я тактично напомнил Мейтленду, что у меня и раньше были сомнения относительно этого препарата. Я всегда относился скептически к новым американским антидепрессантам. Мейтленд обычно не терпел возражений, и я уже приготовился к сердитому ответу. Но Мейтленду, кажется, было не до споров – его слишком занимали мысли о жене. Вместо того чтобы сделать мне выговор, Мейтленд хотя и неохотно, но признал: на этом этапе нельзя исключать «непредвиденных реакций». А потом задал вопрос, которого я боялся:

– Кстати, Джеймс, а каким образом Чепмен высвободился из смирительной рубашки?

– Даже не представляю.

– Кто ее надевал?

– Я.

– Вы уверены, что как следует ее завязали?

– Да. Уверен.

– Тогда как он сумел…

Мейтленд явно находился в недоумении.

Что я мог ответить? Рассказать о полтергейсте?

– Должно быть, рубашка оказалась бракованная, – ответил я.

– Вы их проверяли на прочность?

– Да. Вообще-то мне показалось, что все в порядке, но это единственно возможное объяснение.

– Или…

Мейтленд, видимо, склонялся к более нелестному для меня варианту.

– Или я был недостаточно внимателен, когда надевал рубашку.

– Да, такое случается. Должно быть, мистер Чепмен сильно вырывался.

– Очень сильно.

Следующим словам предшествовала задумчивая пауза.

– С каждым может случиться.

Мейтленд спросил, не слишком ли сильное впечатление произвела эта сцена на медсестер.

– Конечно, приятного мало, но с сестрой Грей и сестрой Макаллистер все в порядке.

– Хорошо, – ответил Мейтленд. Меня не переставало удивлять, как заботливо он относится к своим медсестрам. – Пожалуйста, поблагодарите их от меня за смелость и самоотверженность.

Мы поговорили еще некоторое время. Мейтленд сообщил, что через несколько дней собирается в Уилдерхоуп. Неожиданно он попрощался со мной очень по-доброму:

– Послушайте, Джеймс, хочу сказать вот что. В последнее время вам пришлось нелегко, и я это понимаю. Сначала аврал на Рождество, потом происшествие с Чепменом. На вас столько всего свалилось. Будем надеяться, теперь тяжелые времена миновали.

Я вполне разделял его чувства. Но зловещим происшествиям не суждено было закончиться. Дальше было только хуже.

* * *

Мне снова приснился маяк. Его смутные очертания виднелись на фоне беззвездного неба, желтый луч освещал медленно накатывающие волны. При каждом повороте источника света раздавался резкий звук. Почему-то эта картина заставила меня почувствовать безотчетный страх, из-за чего я проснулся с криком. Некоторое время продолжал видеть перед глазами мрачный пейзаж, но потом он словно бы распался на части. В комнате было темно и холодно. Из-за плотно задернутых занавесок внутрь не проникал свет ни от бледной луны, ни от россыпи звезд. Страх сохранился и после сна о маяке. Наоборот, даже стал более сильным. Я лежал не двигаясь, затаил дыхание и прислушался. Казалось, я мог слышать, как моргаю. Я не знал, какой опасности жду, но был ужасно напуган. Невольно вспомнились детские страхи – монстры под кроватью, всегда готовые напасть. Я лежал на боку, поджав колени и свернувшись в клубок. Совсем как в детстве, схватил одеяло и попытался натянуть на голову, но оно не поддавалось. Я решил, что края застряли под матрасом, и потянул сильнее. Но встретил сопротивление, словно кто-то пытался перетянуть одеяло на свою сторону.