Узнавшая себя «героиня» стихотворения потребовала суда за оскорбление, и «Звонарей» постигла та же участь, что и предыдущие журналы.

Следующий журнал — «У камелька» вышел через три года после закрытия «Звонарей». Редактором его была младшая сестра Маршака — Леля. В отличие от прежнего редактора — Самуила Маршака — ее роль сводилась в основном к собиранию материалов. Самуил по этому поводу немедленно написал четверостишие:

Оформлял этот журнал Илья Маршак. В одном из номеров был помещен его рисунок: четыре старика, дремлющие перед камином. Под рисунком была подпись: «Мистер Панкс». Под этим псевдонимом в журнале «У камелька» Илья печатал свои стихотворные фельетоны. Рисунок «Четыре старика» знаменит еще и тем, что стихи к нему написал Саша Черный:

С этого и началась дружба Самуила Маршака и Саши Черного. В статье «Волшебник» поэт и литературовед Александр Иванов писал: «Оба они (Маршак и Черный. — М. Г.) более всего любили шататься белой ночью по питерским улицам, называя это времяпрепровождение „умозгованием весны“. Еще любили устраивать дружеские пирушки. Однажды жена Саши Черного, Мария Ивановна, застала их… под столом, где они декламировали стихи. С какой стати они там оказались? Кажется, я догадываюсь…

В доме Маршака устраивались любительские спектакли: юный Маршак вместе с братом (тогда еще гимназистом) и сестрой выпускали домашние журналы… Развлекаясь таким образом, шутя и играя, они едва ли помышляли о творчестве для детей, но уже тогда, видимо, исподволь, подспудно вызревало в душе то, что проявилось гораздо позже».

Юдифь Яковлевна рассказывала мне, что стихотворение «У камелька» Маршак прочел однажды со «сцены» домашнего театра, оно имело огромный успех. «Кажется, тогда я подумал, что буду писать стихи для детей», — сказал позже сестре С. Я. Маршак.

Маршак и Саша Черный… В 1911 году Маршак написал стихотворение «Инквизиция». Опубликовано оно было в 1912-м. Вспомнил ли о нем Саша Черный, когда писал свою «Легенду» в 1920 году?

Сашу Черного и Маршака объединяла и роднила не только любовь к поэзии, но и к детям. В 1920 году Саша Черный написал стихотворение «Мартышка».

А вот стихотворение «Обезьяна», написанное Маршаком в 1923 году. (Отрывки из него я приводил в предисловии.)

Это стихотворение Маршака лишь кажется похожим на «Мартышку» Саши Черного. «Обезьяну» Маршак написал в 1923 году, «Мартышка» Саши Черного была впервые опубликована в 1921 году в Белграде, в России же она стала известна многими годами позже.

Но вернемся к журналу «Новый Робинзон». Этот журнал открыл для читателей много талантливых поэтов и прозаиков. Именно в нем впервые опубликовал свои произведения Борис Степанович Житков. Характер у него был сложный (впрочем, и у Маршака нрав был непростой), но отказаться от такого автора, прекрасного рассказчика, человека много повидавшего, Самуил Яковлевич не мог. Вот что пишет об этом Н. Волотова: «…Самуил Яковлевич заставлял Житкова писать просто — о фактах и событиях, которые тот наблюдал на протяжении своих обширных странствий и о которых необыкновенно хорошо рассказывал в товарищеских беседах. Житков поначалу этому противился, но в конце концов поддавался. И создавал при этом свои лучшие произведения, такие, как „Про слона“, „Черная махалка“, „Дяденька“ (позднее, уже без влияния Маршака, он написал основанного на других принципах „Почемучку“, вещь, на мой взгляд, более слабую, чем то, что он печатал тогда)».

А вот еще одно ее воспоминание:

«Вместе с Олейниковым, Шварцем, Хармсом и Липавским Николай Алексеевич Заболоцкий любил бывать в хлебосольном доме Бориса Степановича Житкова, еще недавно верного сподвижника Маршака в их общей борьбе против казенщины и чиновничьего давления в детской литературе. Житков выставлял гостям целую коллекцию приготовленных им настоек и интересно рассказывал о своих морских путешествиях по всему свету. Многие из этих рассказов потом переходили в его книжки. За столом у Житковых всегда было как-то особенно оживленно». Шварц так описывал те застолья: «Мы были веселы. Веселы до безумия, до глупости, до вдохновения…»

Иногда Житков демонстрировал новые номера выдрессированных им кота и собаки.

Но порой в это веселье вплеталось и ядовитое начало, которое представлял Олейников. Недаром Маршак, зная, как опасно попадаться ему на язык, сочинил эпиграмму:

Бывавший иногда у Житковых Н. Л. Степанов рассказывал: «Почему-то мне запомнились беседы о Маршаке, которого все единодушно осуждали и порицали за лицемерие, сервилизм, беспринципность. Видимо, это был уже период разрыва и ссоры между Б. С. Житковым и его недавним другом. Особенно резко и ядовито высмеивал Маршака Н. М. Олейников, передразнивавший его любвеобильную фразеологию („дорогой мой“) и постоянную рисовку». При общем положительном отношении к Маршаку Заболоцкий тоже говорил о нем с иронией и подсмеивался над его пристрастием к позе.