– Почему вы не дышите? – не выдержала я.

– Если бы я не дышал, я бы умер.

– Я имею в виду – не вдыхаете по системе, как обычно.

– Сегодня нет настроения.

– Ничего не случилось?

– Все прекрасно.

– Я вас ничем не обидела?

– Нет.

– Обязательно скажите, если я ненароком задену ваши чувства. Сегодня вечером я изо всех сил буду вам подыгрывать.

– Отлично. Сейчас я как раз хочу помолчать.

– О'кей. Но если что, скажите, ладно? Я имею в виду – если я вас чем-нибудь обижу.

– Мы только что это обсудили.

– У вас точно все в порядке?

– Абсолютно точно.

– Не хочу показаться назойливой, но, судя по голосу, у вас что-то случилось. Мне казалось, недавний опыт научил нас объясняться начистоту.

– Вам когда-нибудь приходило в голову, что в моей жизни может происходить нечто, совершенно вас не касающееся?

– Значит, вас все-таки что-то беспокоит?

– Что-то, что я не желаю обсуждать, потому что к вам оно отношения не имеет.

– Ладно, умолкаю. Но это очень хорошо, верно? Я имею в виду, мы открываемся друг другу, а не держим проблему в себе?

– Расчудесно.

В восемь пятнадцать я въехала на стоянку у «Богартса». При виде любимой забегаловки я ощутила грусть. С «Богартсом» связана немалая часть моей жизни – не роскошные официальные приемы, но минуты, сопровождавшиеся мясом с картошкой, составляющие соль нашего существования. С невольной боязнью я переступила порог ресторанчика: сегодня все изменится, и неизвестно, хватит ли у меня мужества по-прежнему сюда наведываться.

Зал оказался переполнен: здесь находились большинство завсегдатаев бара и приятели Грега из автомастерской. Особняком держалась незнакомая компания: должно быть, друзья Дебби. Счастливые новобрачные восседали на одном из бильярдных столов под огромным транспарантом, исписанным поздравлениями. Я почувствовала, что еще не готова подойти к героям вечера.

– Пойдем в бар, – сказала я Марку. – Хочу кое с кем поздороваться.

Рик сосредоточенно наполнял пивом кружки и не сразу меня заметил. Я исподтишка наблюдала за ним, упиваясь сладкой грустью. Наконец Рик меня увидел. Мне удалось выдавить улыбку.

– Привет, Сэм! Отлично выглядишь.

– Привет, Рик. Хочу представить тебе этого парня. Его зовут Алекс Грэм.

– Привет, Алекс, – бросил Рик, коротко кивнув. Вряд ли отсутствие энтузиазма относилось персонально к моему жениху: принципиально не улыбаясь клиенту при первой встрече, Рик сделал бы исключение разве что для Мохаммеда Али, Би Би Кинга или настоящих космонавтов.

– Привет, Рик, – сказал Марк. – Рад встрече.

– Рик, хочу сказать тебе первому… В смысле – первому после моей матери и Грега… Мы с Алексом помолвлены.

– Да ну? Что ж, мои поздравления. Похоже, в последнее время город захлестнула эпидемия свадеб-помолвок.

– Наверное, так оно и есть. Мне – как обычно, а тебе, Алекс? Содовой?

– Кхе, нет, вообще-то хорошо бы пива.

– Пива?

– Ну да, пива.

– Но…

– Налейте мне что-нибудь выпить!

– Уже наливаю, – отозвался Рик.

– Вы же не пьете, – прошипела я на ухо Марку, когда Рик отвернулся к полкам с напитками.

– Нельзя ли поменьше руководить мной? – шепотом огрызнулся Марк.

После помолвки любовь и внимание жениха явно пошли на убыль.

– Одно пиво и один «Амаретто», – сказал Рик, ставя кружку и бокал. – За счет заведения.

– Спасибо, – сказал Марк, забирая у Рика заказ. – Это тебе, душенька.

– Спасибо, – проворковала я тоном, как мне казалось, законной невесты.

– Не пропадай, Сэм, – сказал Рик. – И это, будь как дома.

Я кивнула, и Рик снова принялся наполнять кружки пивом. Это обычная манера разговора нашего бармена: только что он дал понять, что соскучился. Такое признание в устах Рика равнялось торжественной клятве в вечной дружбе и верности и тронуло меня едва не до слез, но тут я с удивлением услышала, как Марк досасывает остатки пива из кружки.

– Быстро управились.

– Всего-то одно паршивое пиво.

– Значит, после всего дерьма, которое вы на меня вылили по поводу бренди, теперь… О Боже, только не начинайте дыхательную гимнастику, лучше пейте пиво. Вы не рассердились?

– Почти рассердился.

– Почти?

– Вряд ли кто-нибудь уловит разницу, здесь не интеллектуальный конкурс.

– Поверить не могу, что вы так себя ведете после всего, о чем мы говорили.

– Не делайте из мухи слона.

– Из мухи? Но мы условились, что…

– Знаете что? Я больше не актер, ясно?

– Как это – больше не актер?

– А вот так – бросил я это все.

– Но почему?

– Ну, тогда скажем – актерская карьера меня бросила.

– Что случилось?

– Ну, раз ты не отстаешь, ладно, слушай: каким-то чудом мой агент добился для меня прослушивания на хорошую роль. Всего несколько строчек, и позвонили мне лишь потому, что какого-то актера угораздило проспать, но это эпизод для сериала на Эйч-би-о,[16]а снимает его режиссер, с которым мне всегда хотелось работать.

В общем, я надеялся, мне действительно выпал шанс. И знаешь, что сказал мне режиссер после прослушивания? Моя игра, видишь ли, недостаточно высокого качества для этой роли. Заметь, он не смог вразумительно объяснить, какого качества им нужно, но у меня его все равно нет. Это было мое последнее выступление. Все, хватит, устал биться головой о стену. Вернусь в Бостон, стану продавать обувь или жарить гамбургеры, а там, глядишь, какой-нибудь общественный театр дозволит мне раскрасить декорации для пятьдесят-лохматого римейка «Нашего городка». Все, хватит об этом болтать.

– Марк, я понимаю, это обидная неудача, но вы слишком хороши, чтобы сдаваться просто так. Каждый год в Голливуд приезжают тысячи людей…

– Оставь эти слюнявые утешения! У меня ничего не осталось. Мне уже все равно.

– Сэм! – Голос Грега покрыл шум в зале. – Ты сделала это!

Обернувшись, я увидела Грега, направляющегося в нашу сторону. Растянув губы в улыбке, я слегка помахала в знак приветствия. Когда Грег подошел к столику, Марк приканчивал пиво.