– Что здесь происходит? Что вы себе позволяете? Немедленно отпустите девочку! Я ее знаю!

Суровый голос начальницы рассеял чары. Иванцова поставила на лестничную площадку вторую поджатую ногу. Станислав ослабил хватку, но упорно придерживал ее за капюшон. Катя не менее свирепо посмотрела на расхристанную подчиненную:

– Карина Игоревна, этот человек напал на вас в подъезде? Вы стучали, чтобы спастись? Я звоню в полицию.

– Не надо! – испуганно воскликнула Карина.

– Погодите, Екатерина, – неожиданно поддержал ее Станислав. – Вы позволите обращаться к вам так, как вы мне представились? Помните, возле ресторана, когда у вас не было сил знакомиться?

– Обращайтесь, – разрешила Трифонова. Если Станислав когда-то служил в армии, ее тон о многом ему напомнил. И он продолжил как по команде:

– Выслушайте, пожалуйста. Мой приятель снимал квартиру здесь, на четвертом этаже. Сегодня я нанес ему деловой визит. Но он, вероятно, съехал, не предупредив. Когда спускался, увидел, как эта девочка… Я, правда подумал, что мальчик. Но не важно. Она ковырялась в вашем нижнем замке. То есть я представления не имел, что он именно ваш. В чьем-то замке. Пришлось аккуратно, подчеркиваю, аккуратно взять ее за воротник и позвонить в дверь, чтобы хозяева решили, что делать с юной взломщицей. Но она начала вырываться и пинаться. Специально производила как можно больше шума…

– Не взламывала я ничего, Екатерина Анатольевна! – взвыла Иванцова. – Я цветы пристраивала!

– У вас в руках их не было, – насмешливо возразил Станислав.

– Потому что они временно лежали на полу. Я их заслоняла, поэтому вы и не заметили. Я хотела их скотчем прилепить и выбирала место! Вот, возьмите, – личный помощник, что называется, всучила Трифоновой букет.

В вечернем наряде с алыми розами Катя смотрелась невероятно. Сапфиры и бриллианты сверкали, цветы тонко благоухали, сквозняк чуть колыхал подол платья. У Станислава и Карины вид сделался одинаково испуганным и глуповатым. Трифонова сообразила, что это уже слишком, и быстро положила букет на тумбочку.

– Карина Игоревна, я не понимаю, – главная медсестра заговорила не совсем уверенно, – так это вы в течение двух недель приносили цветы?

– Я с вами в клинике торчу с утра до вечера. Курьера наняла, – уже почти рабочим тоном объяснила Иванцова.

– Зачем?!

– Хотела порадовать. Вы такая грустная последнее время. И еще отблагодарить за вашу подругу. Я все делаю, как она сказала. Работаю по выходным, пока свет нормальный. Прошерстила знакомых, нашла ребят, которые по своим квартирам выставляются. Но мне пока неинтересно. Мэтра обаяла вконец. Он меня познакомил еще с двумя художниками и одним типом из галереи. Прикиньте, старый козел запел, как она предсказывала: «Моя лучшая ученица, начинающая художница. У нее есть перспективы».

– Замечательно, – сухо произнесла Трифонова. – Продолжайте в том же духе. Знакомый искусствовед той самой моей подруги хвалил вашу руку. И кстати о мальчиках. Он почему-то удивился, что акварели писала девочка.

Карина запрыгала, как маленькая.

– Отпустите ее, Станислав, – Катя впервые назвала его по имени. Он поднял на нее удивленные серые глаза. – Вы же видите, с кем имеете дело. А вы, Карина Игоревна, прекратите скакать, я не закончила. Таких дорогих подарков я не принимаю. В понедельник в клинике рассчитаемся. И впредь не вздумайте переводить наши деловые отношения на материальные рельсы.

«Что-то сегодня меня на железной дороге заклинило, – подумала она. – Поезда, рельсы…» Это означало, что Катя Трифонова пришла в себя. Но не Карина Иванцова. Она горестно заголосила во всю глотку:

– Ни за что, Екатерина Анатольевна! Розы достались мне бесплатно. У меня роман с владельцем цветочной лавки. Я ему ее расписала изнутри и снаружи. Интерьер подобрала. И он влюбился.

Катя точно рассчитала, что еще через пять минут захватывающих новостей от Карины сойдет с ума. Надо было срочно прекращать громкое действо на площадке.

– Не кричите. А то полицию вызовут соседи. Вы меня, конечно, потрясли. Спасибо за цветы, Карина Игоревна. Но требование больше так не делать в силе. И вас я благодарю, Станислав. Знаете, сейчас принято не обращать внимания на такие мелочи, как копание посторонних в чужих замках. Что ж, проходите оба. Попьем чаю с сухарями и «Мишкой косолапым». Полдень. Самое время.

– Не откажусь, – кивнул он.

– А мне некогда чаи гонять, – строго заявила Карина. – Он меня тут час продержал. Свет уходит, Екатерина Анатольевна. Вы же теперь все понимаете.

– Извините, Екатерина. Я все-таки провожу девочку вниз. Мне так будет спокойнее. Тут еще на втором этаже квартиры, на первом…

– Вот зануда. – буркнула Карина, разворачиваясь. – Пошли быстрее.

– Карина Игоревна! Как вы разговариваете с человеком. Он старше вас, – напомнила Трифонова.

– Ничего. Я уже почти привык к ней, – миролюбиво сказал Станислав и двинулся вниз по лестнице за Иванцовой.

– Я дверь закрываю, но не запираю, – предупредила Катя.

И бросилась в спальню. Быстро натянула трусы и чулки. Почувствовала себя гораздо увереннее. Схватилась за кружевной лифчик, но глубина декольте остановила ее. Она успела смахнуть пыль со стола и столика. Выровнять подушки на диване. Поставить розы в вазу. И, наконец, добралась до кухни.

А Станислав и Карина вышли из подъезда в отстраненном молчании. Остановились, будто никуда не спешили. Невысокая девчонка уткнулась в его руку где-то между локтем и плечом и расхохоталась. Он приложил палец к губам, дескать, если форточки открыты, услышит. Она зажала рот ладошками. Потом тихо, но четко сказала:

– Ну, вы даете, дядя Слава. Так меня тряхнули, что я поверила, будто лезла грабить квартиру.

– Прости, Кариночка. Но зрелище было потрясающим. Дверь открыла сногсшибательная дама.

– Екатерина Анатольевна такая, – подтвердила Иванцова. Можно было подумать, что она собственноручно одевала Катю. – Дядя Слава, роз больше не надо?

– Нет, дальше я сам.

– Там еще полно денег.

– Оставь себе. Купи, что хочешь. Качественные принадлежности для рисования, к примеру. Могу добавить.

– Спасибо, хватит.

– Ну, поздравляю. Актриса ты настоящая. Беги. Привет родителям. Я позвоню отцу на неделе.

– Ага. Пока.

И она именно побежала через двор к калитке.

Александрина гениально просчитала Станислава. Заинтересовавшись строптивой Екатериной возле ресторана и получив отпор, он и не думал отступать. Но будучи мужчиной опытным и, честно говоря, знававшим разочарования, захотел понаблюдать ее вблизи собственными глазами, а не поручать это своим помощникам. Если суждено вновь разочароваться, пусть это произойдет до, а не после. Станислав переехал в соседний дом. Как верно заметила проницательная Стомахина, стал частью пейзажа. Выяснив, что девушка работает главной медсестрой, довольно рассмеялся. Карина, взбалмошная дочка его школьного друга, с которым они не прерывали отношений, трудилась в клинике. Узнав, что она – личный помощник Трифоновой, он начал получать бесперебойные отчеты о настроении Екатерины Анатольевны и ее трудовых подвигах. В одном Александрина ошиблась. И то наполовину. Цветы были его затеей. Случись ему ухаживать за Катей, он никогда не доверил бы курьерам, с которыми общалась Карина, подкладывать букеты под дверь. Но почему бы не проверить, как чаровница реагирует на навязчивых поклонников. Не догадываясь о существовании Егора и Коли, Станислав полагал, что она должна заподозрить его. И ждал, что будет дальше. Станет приглядываться, хихикать при встрече, строить глазки, откровенно кокетничать? Начнет выходить в кафе по выходным в короткой юбке? В сущности, он выяснял, достаточно ли ей дорогих цветов. Трифонова вела себя безупречно. Валяется двадцать одна роза на полу каждый день, встречается один и тот же мужчина, кланяется, и ладно. «Наверняка и не такое видела, – уважительно думал Станислав. – Девочка абсолютно вменяема». Вчера, когда она ушла от рыжего всего через час, за который от женщины нельзя добиться ничего, кроме пощечины, он решил закругляться. Но второй раз подходить и заговаривать с ней на улице счел унизительным для себя. Позвонил Карине, вкратце описал ситуацию. Предложил сценарий.