Уир, помолчав недолго, сказал:

— А знаете? У меня никогда не было женщины.

— Что? Никогда? — Стивен вгляделся в Уира, пытаясь понять, не дурачится ли он. — Позвольте, а сколько же вам лет?

— Тридцать два года. Мне хотелось, всегда хотелось, но там, дома, все было по-другому. Родители мои — люди очень строгие. Я назначал свидания паре девушек, но они… ну, им требовалось лишь одно — выскочить замуж. В городе были еще фабричные работницы, однако те надо мной только смеялись.

— И вам охота узнать, на что оно похоже?

— Да, да, конечно. Правда, со временем это приобрело для меня такое значение, стало настолько важным, что теперь я, боюсь, ничего не смогу.

Стивен отметил, что прислушиваться к разрывам снарядов Уир перестал. Просто смотрел, уйдя в свои мысли, на стакан, который сжимал в руках.

— Так почему бы вам не пойти в одно из заведений, которые посещают в деревнях ваши солдаты? Уверен, там непременно найдется достаточно покладистая и не очень дорогая девушка.

— Вы не понимаете, Рейсфорд. Это не так просто. У вас все иначе. Вы, я думаю, обладали сотнями женщин, ведь так?

Стивен покачал головой:

— Боже милостивый, нет, конечно. У нас в деревне была девочка, которая давала кому ни попадя. С ее помощью лишились невинности все наши мальчишки. Нужно было лишь поднести ей что-нибудь — шоколадку, несколько монет, что угодно. Совсем простушка была, но все мы испытывали к ней благодарность. В конце концов она, разумеется, забеременела, а от кого — бог весть. Скорее всего от какого-то пятнадцатилетнего сопляка.

— И все?

— Нет. Были и другие. Считалось, что мальчики просто обязаны заниматься этим. А то ведь и заболеть недолго. Даже их матери, и те так думали. В этом и состоит разница между линкольнширской деревней и городом вроде… откуда вы родом?

— Лимингтон-Спа.

— Ну правильно! Оплот респектабельности, — Стивен улыбнулся. — Не повезло вам.

— И не говорите.

На Уира напал смех.

— Молодец!

— Вы о чем?

— О вашем смехе.

— Я пьян.

— Это не важно.

Уир налил себе еще виски, пристукнул пальцами по спинке своего стула.

— Да, так насчет ваших женщин, Рейсфорд. Скажите, вы…

— У меня их было немного. Четыре, может быть, пять. И все.

— Не так уж и мало. Скажите, вы любили хотя бы одну из них? Была такая, с кем вы делали это много раз?

— Да, пожалуй, была.

— Только одна?

— Только одна.

— И что же? С ней было не так, как с другими?

— Наверное, не так. Совсем не так. Там смешались самые разные чувства.

— Вы хотите сказать, что вы… любили ее — или что?

— Да, наверное. Тогда я не знал, что со мной происходит. Меня просто тянуло к ней, неодолимо. И остановиться я не мог.

— И что с этой женщиной стало?

— Она ушла.

— Почему?

— Не знаю. Я вернулся домой, а там пусто. Она даже записки не оставила.

— Вы были женаты?

— Нет.

— И что вы сделали?

— Ничего. А что я мог сделать? Не преследовать же ее. Ушла и ушла.

Некоторое время Уир молчал. Потом спросил:

— Но когда… ну, вы понимаете, когда вы были с ней, вы чувствовали что-то другое, не то, что с девчонкой из деревни? Или все то же самое?

— Когда она ушла, я об этом не думал. Это ощущалось скорее как смерть. Ну, представьте себе, вы — ребенок и у вас умирает отец или мать. Или кто-то из них исчезает. — Стивен взглянул Уиру в лицо. — Вы должны испытать это сами. Вот получите отпуск — попробуйте. Хотя женщину, наверное, и здесь можно найти. Надо будет спросить у моих солдат.

— Не говорите глупостей, — отмахнулся Уир. — И все-таки, та женщина. Вы думаете о ней сейчас? Какая-нибудь память о ней у вас сохранилась?

— Да, одно из ее колец. Но я его выбросил.

— И вы не вспоминаете ее, когда лежите здесь ночью и слушаете канонаду?

— Нет. Никогда.

Уир покачал головой:

— Не понимаю. Я бы наверняка вспоминал.

Снаружи на миг наступила тишина. Двое мужчин смотрели друг на друга в тусклом свете, лица у обоих были серые, усталые. Стивен позавидовал невинности, проглядывавшей в открытом лице Уира. Сам он чувствовал, что утратил всякую связь с земным счастьем, какое еще могло бы уцелеть при непрестанном гуле орудий. Седые волосы, появившиеся на его висках и выше, словно напоминали ему: ты изменился, и изменился необратимо.

— Итак, — сказал он. — Перед войной. Вам было одиноко.

— Да, было. Я все еще жил с родителями и, похоже, просто не способен был оставить их. Единственное, что мне удалось придумать, — поступить в армию. У отца были кое-какие связи в инженерных войсках, туда я и попал. В двенадцатом году. Вы правы. Мне нравилось играть хоть сколько-нибудь приметную роль. Нравилось иметь товарищей. Прежде у меня друзей не было, а тут вдруг появились — ну, если и не друзья, то по крайней мере общество, состоявшее из нескольких сотен мужчин одних со мной лет. А получив офицерское звание, я обнаружил, что некоторые из них даже стали смотреть на меня снизу вверх. Великолепное ощущение.

— У вас хорошо получается, — сказал Стивен. — Вас уважают.

— Да нет, — отмахнулся Уир. — Они пошли бы за каждым, кто…

— Я серьезно. Вы умеете обходиться с солдатами.

— Спасибо, Рейсфорд.

Стивен плеснул себе еще виски. Он тешил себя надеждой, что спиртное поможет ему быстрее заснуть, однако эта надежда была тщетной. Блаженный дар сна если и снисходил на него, то вне зависимости от того, что он пил — виски или чай.

— Солдаты меня не уважают, — сказал он. — Они уважают Прайса. Во всяком случае, боятся его. А делают то, что приказывают им капралы Смит и Петросян. Я для них — пустое место.

— Глупости, — возразил Уир. — Вы отдаете им столько же времени, сколько любой другой младший офицер. Ходите с ними в дозоры. Они наверняка любят вас.

— Но не уважают. И правильно делают. Знаете почему? Потому что я их не уважаю. Временами мне кажется, что даже презираю. Господи боже, чем они тут занимаются?

— Занятный вы человек, — сказал Уир. — Помню, я познакомился на Ипрском выступе с одним майором, так он…

Дверь землянки резко распахнулась. Вошел Хант.

— Скорее, сэр, — сказал он. — В наш окоп угодил снаряд. Много пострадавших. Ривз и, по-моему, Уилкинсон.

Стивен, взяв фуражку, вышел за Хантом в темноту.