Моряки и городские мастеровые носили высокую войлочную шапку без козырька, крестьяне, и особенно рабы, — маленькую шерстяную или войлочную шапочку на манер среднеазиатской или татарской тюбетейки. Путникам нужна была шляпа с полями для защиты от солнца и дождя; ее тоже валяли из войлока и снабжали завязками — чтобы не сдуло ветром. Женщины прикрывали волосы краем плаща или хитона.

Обувь была распространена намного меньше, чем в новейшее время, и не только по причине теплого климата и пресловутой „эллинской воздержности“ и „суровой простоты нравов“, но и потому же, почему ходил босиком русский крестьянин, — по бедности. Во всяком случае, дома разувались безусловно, да и на улице босые ноги никого не смущали. Тем не менее ассортимент обуви был достаточно широкий — от подошвы, крепившейся к стопе ремнем, который проходил между большим и указательным пальцами (точную копию таких простейших сандалий делают нынешние фабрики, называя их „пляжными туфлями“), до настоящих сапог с голенищами на шнуровке. Один из типов древних сапог звался „котурнами“; они отличались высокой подошвой и той странной особенностью, что их можно было обувать на правую или левую ногу, безразлично. Утверждали, будто Эсхил приспособил котурны для нужд трагедии — дабы придать роста актерам, изображавшим богов и героев. По-видимому, это предание, хотя и древнее, но ошибочное. Зато известно, что одному политику, слишком проворно менявшему свои убеждения и ориентацию, афиняне дали прозвище „Котурн“.

Дамская обувь отличалась большим изяществом и разнообразием оттенков; она бывала и черная, и желтая, и красная, и белая, между тем как мужчины довольствовались двумя цветами — натуральным цветом выделанной кожи и черным. Подошва могла быть не только кожаная, но и деревянная, и пробковая. Каблуков древние сапожники не знали, но женщины подкладывали под пятки пробковые пластинки.

Как и во все времена, существовали знаменитые мастерские — текстильные, одежные, обувные, шляпные, — и женщины мечтали об аморгосском хитоне, о милетской вышивке, о сикионских сандалиях...

Украшения, дополняющие наряд, были в ту пору чисто женской привилегией; единственное, что мог позволить себе мужчина не рискуя подвергнуться насмешкам, — это перстень с печаткой. Женщины носили кольца, серьги, браслеты (ниже и выше локтя), ожерелья, кулоны, одним словом — то же, что носят сейчас. И формами тогдашние ювелирные изделия не слишком отличались от нынешних — не чересчур массивны, не слишком вычурны или экзотичны. Но главным украшением женщины служила прическа, которой уделялось много внимания. Волосы не заплетали в косу и не распускали по плечам, но обычно собирали в узел на темени или на затылке или искусно укладывали вокруг головы, поддерживая с помощью головных повязок или особых сеток. Гребни частые и редкие, деревянные, костяные, черепаховые, бронзовые — были во всеобщем употреблении. Модницы красили волосы, стараясь придать им светлый оттенок, пользовались париками, шиньонами. Коротко стригли рабынь, а свободная женщина обрезала волосы только в знак траура. Зато непрошенную растительность на щеках и на верхней губе удаляли регулярно и очень старательно — выщипывали, опаляли, брили бритвою. Напротив, мужчины не нуждались в бритве — борода и усы были не модою, но общим правилом — и постоянно нуждались в услугах цирюльника, потому что незадолго до Пелопоннесской войны исчезли последние ретрограды, упорно не желавшие расстаться со старинными прическами (длинные волосы, собранные в толстый жгут на макушке и спускающиеся на лоб). Цирюльник стриг, причесывал, поправлял бороду и усы, обрезал ногти на руках и ногах. Цирюльни служили своего рода клубами: здесь собирались завсегдатаи, обменивались новостями, обсуждали всевозможные проблемы. Душою общества был сам мастер: греки полагали, что ремесло парикмахера предрасполагает к болтливости больше, чем всякое иное.

Спартанцы ухаживали за волосами не менее старательно, но по-другому: стригли только подростков, мужчины отпускали волосы — в том убеждении, что красивому это придает еще больше красоты, а урода сделает еще безобразнее, а стало быть, и еще страшнее для врага в бою. Спартанскому обычаю подражали лаконофилы во всех городах Греции.

Главной пищею древних греков был хлеб, больше ячменный, меньше — оттого что дороже — пшеничный. Возможно, что дрожжевого хлеба в V веке еще не знали. Делали из муки и похлебку на воде, вроде болтушки. Основной добавкою к хлебу служили овощи, соленая рыба, сыр. Горожанин среднего и малого достатка мог лакомиться вволю только бобами и чечевицей, всего прочего — салата, капусты, лука, чеснока, различных приправ вроде тмина и мальвы — не хватало. Война многократно усилила эту нехватку. Мясом угощались главным образом по случаю празднеств, неизменно сопровождавшихся жертвоприношениями. Крестьянин в этом отношении имел бесспорное преимущество: мало того, что свиньи, козы и овцы хрюкали и блеяли на дворе, — всякий, кто хотел, мог расставить силки на зайцев и мелких птичек, а кто умел, мог поохотиться и на более крупную дичь. Война лишила крестьян всех преимуществ, в том числе и этого. Питаясь, в силу необходимости, соленой рыбой, греки не потеряли вкуса к свежей. Мелкая рыбка, ловившаяся у берегов, была любимым кушаньем, и афиняне с величайшим беспокойством следили: не вздорожает ли? Охотно ели и прочую морскую живность: ракушек, крабов, кальмаров, осьминогов. Десерт составляли свежие и сушеные фрукты, орехи, миндаль, мед, медовые печенья. Не было еще ни персиков, т. е. „персидских яблок“ — они появились после походов Александра Македонского, — ни вишен, ни абрикосов, ни тем более цитрусовых. Из оливок давили масло (единственное, известное грекам), засаливали их, свежими ели редко. Молока, по-видимому, пили немного, больше готовили сыр; при этом следует иметь в виду, что молоком греков снабжала по преимуществу коза. Пили и мед, смешанный с водой, но больше всего — просто воду, которую умели ценить, в которой знали и вкус, и толк. Вино завершало главную трапезу дня и день в целом; как правило, еду не запивали вином и пили не закусывая, но утоляли голод и жажду порознь. Почти во всех случаях вино смешивали с водой (либо горячей, либо очень холодной, остуженной на льду) в пропорции 2:3 или даже 1:3. Иногда в смесь добавляли мед или пряности. Пить цельное вино не было принято, считалось дурным тоном. Выше всего ценились вина с островов — хиосское, лесбосское, кипрское, родосское. По цвету различали белое, рыжее, кровавое и черное. Старое вино предпочитали молодому, но выдерживать и хранить умели плохо.

Об афинянах шла молва, что они очень умеренны в еде, о беотийцах было известно, что они любители и умельцы вкусно покушать, спартанцы побивали якобы все рекорды умеренности и воздержности. Но в целом, в среднем, — греки ели просто и мало.