Из тетради лекций Ёсико:

«Три понятия составляют реальную основу древнекитайской философии любви. Она называется Дао любви. Эти понятия не только помогли партнерам приблизиться к соответствующим их желаниям частым и долгим занятиям любовью, но также дали древнему Китаю сексуальную свободу и естественность, которая процветала столь долго, сколь долго доминировал Даосизм. Даосы были уверены, что сексуальная гармония приводит нас к единению с бесконечной силой природы, которая, по их мнению, несомненно, имеет сексуальную основу. Земля, к примеру, женщина или элемент Инь, а Небо — мужчина или Ян. Взаимодействие между ними составляет мир в целом. Посредством развития союз мужчины и женщины также создают единство. И одно также важно, как и другое.

До недавних времен в китайской философии не было, чтобы женщины снижались до второстепенного уровня. Важность женщины пространно иллюстрировалось в текстах по Дао любви.

Первое понятие. Мужчина должен найти правильный порядок эякуляции в соответствии со своим возрастом и физическим состоянием. Это должно усилить его так, что он сможет заниматься любовью, как только это отвечает его желанию и желанию его партнерши, и продолжать занятия так долго (или возобновлять их так часто) как нужно для достижения партнершей полного удовлетворения.

Врач седьмого века Ли Дун-Сянь, писал в своей книге «Туя Сянь Цзы» следующее: «Мужчина должен развивать способность к задержке эякуляции до полного удовлетворения партнерши… Мужчина должен открыть и развить свою собственную идеальную частоту эякуляции. И она не должна превышать двух-трех раз за десять сношений». (Ли Дун-Сянь, глава медицинской школы в Чжан-ань, столице Империи).

Второе понятие. Древние китайцы считали, что эякуляция — особенно неконтролируемая — не самый экстатический момент для мужчины. Зная это, мужчина способен открыть многие другие более приятные радости секса. Это, с одной стороны, облегчит для него контроль за испусканием семени.

Что же такое эякуляция? Очевидно, что ответ на этот вопрос таков: освобождение от напряжения взрывным путем. Как крик ярости или взрыв смеха есть также освобождение энергии.

Если это так, то секс без эякуляции есть также освобождение энергии, но без взрыва. Удовольствие мира, а не насилия, чувственный и всецело удовлетворяющий переход во что-то более великое и трансцендентное, чем мы сами.

А мастурбация для мужчины, по даосским понятиям, есть потеря мужской сущности, не компенсируемая ростом женской эссенции.

Нет гармонии Инь и Ян — и акт бесполезен.

Третье понятие. Важность удовлетворения женщины.

В соответствии с Дао, единственный случай, когда занятия любовью могут повредить женщине в любом возрасте — это если любовник неопытный и постоянно оставляет ее неудовлетворенной. Вот почему Дао отмечает женское удовлетворение как один из своих кардинальных принципов. Однако Дао предостерегает, что мужчина может попасть в рискованную ситуацию, если его женщина постоянно призывает эякулировать. Наиболее важная часть этой теории — контроль эякуляции — разработана в попытке согласовать благополучие мужчины и удовлетворение женщины.

Японцы многое переняли у китайцев в этом вопросе. Но разница между китайским и японским подходами к роли женщины в занятиях любовью очевидна. Она легко прослеживается при изучении эротического изобразительного искусства. На китайских картинках видно, что мужчина упрашивает женщину вступить с ним в половую связь. В противоположность этому, в японском эротическом искусстве сдержанность или сопротивление женщины преодолевается мужской агрессивностью, доходящей иногда до сношения с применением силы. А вот в китайской эротике изнасилование является очень редким фактом. Несомненно, для китайских даосов, мужчина не мог получить пользу от занятий любовью, пока он и его партнерша не в гармонии».

Когда мы вернулись в дом гейш, было уже к полуночи. Мы обе настолько устали, что не чувствовали под собой ног.

— Можете смывать грим, — сказала госпожа Дэн, когда мы поднялись в ее сопровождении в свою комнату. — Он вам сегодня уже не понадобится. Лао, я зайду за тобой через час.

Я вздрогнула и удивленно на нее посмотрела.

— Отработаешь свое безобразное поведение в театре теней, — усмехнулась она, поймав мой взгляд. — Я ничего не забываю. И твое наказание никто не отменял.

— Слушаю, госпожа, — еле слышно ответила я, с трудом преодолевая желание расплакаться.

Госпожа Дэн вышла. Рита испуганно на меня посмотрела.

— Все в порядке, — сказала я и без сил опустилась на циновку.

— Что ты сделала? — тихо поинтересовалась она.

— По роже ей съездила со всей силы, — нехотя ответила я, начиная развязывать оби. — Но она первая меня ударила.

Рита неожиданно начала улыбаться. Я сняла носочки-таби и вытянулась на полу на спине.

— Все тело ноет, — сказала я.

— Удовольствие хоть получила, когда врезала ей? — спросила Рита, снимая кимоно и аккуратно складывая его. — Я бы ей всю морду расцарапала. А что это за театр теней?

— Понятия не имею, — с видимым равнодушием ответила я.

Но на душе вновь стало тоскливо. Ничего хорошего ждать от всего этого не приходилось. Я встала, разделась догола и пошла в крохотную душевую, которая, слава Богу, имелась при нашей комнатенке. Тщательно вымывшись, почувствовала прилив бодрости. Но когда вышла, то даже вздрогнула от неожиданности. В комнате стояла госпожа Дэн и явно ждала меня. Рита сидела на коленях возле туалетного столика и молчала.

Госпожа Дэн вновь переоделась. Красное платье плотно обтягивало ее фигуру, большие круглые вырезы на боках открывали тело. Волосы она убрала в высокую прическу. Украшением служил крупный красный цветок герберы, воткнутый в узел. Но было видно, что госпожа Дэн все еще пьяна. Я вышла из душевой голая, но не смутилась, а спокойно пошла к шкафу, чтобы достать халатик.

— Надень вот это. Нижнее белье не нужно, — сказала госпожа Дэн и положила пакет на туалетный столик. — И потом, насколько мне известно, настоящие гейши всегда ходят без него, — ехидно добавила она. — Потом зайдешь в кабинет. И поторопись!

Она вышла. Рита испуганно на меня смотрела. Я ласково улыбнулась ей и взяла пакет. В нем оказалось белое прозрачное одеяние, напоминающее длинный балахон без рукавов. Я накинула и подошла к зеркалу. Ткань ничего не скрывала. Изгибы моего тела, розовые выпирающие соски, «черный мох» внизу живота прекрасно просматривались. Я вздохнула и достала со дна пакета открытые белые сабо на очень высокой платформе. Надев их, расчесала волосы.

— Отдыхай, Ритуля, — ласково произнесла я. — Не думаю, что это надолго. И, видимо, театр в этом же заведении, раз мне принесли такой откровенный наряд.

— Ты не знаешь, что это будет? — встревожено спросила она.

— Нет. Скорее всего, какое-нибудь эротическое представление. Возможно, просто стриптиз. Не волнуйся и ложись отдыхать.