— Здесь тебе не Англия, приятель, — усмехнулся Дигби. — В этих краях все дороги рано или поздно приводят в одно и то же место — к вице-королю. А в Бенгалии все пути к вице-королю ведут через губернатора. Подразделение «Эйч» работает на губернатора. Если им от нас что-то нужно, губернатор попросту шлет приказ комиссару, и мы подчиняемся. Возьми, к примеру, твое место преступления. Сколько времени им понадобилось, чтобы отнять его у нас? Пара часов?

— И Таггерта это устраивает?

— Конечно, нет. Но что он может сделать? Кому он должен жаловаться? Вице-королю? Вице-король сидит в Дели в компании всяких князьков и махараджей. Он понятия не имеет, что здесь происходит, и ему это ни капельки не интересно. Его более чем устраивает, что губернатор творит что в голову взбредет, пока он держит в узде сепаратистов и революционеров. Нет, бедняге Таггерту приходится с этим мириться.

— А что, если нам от них что-нибудь нужно?

Дигби фыркнул.

— Тогда вопрос только в том, есть ли у тебя достаточно близкие знакомые среди тамошних служащих и готовы ли они сделать тебе одолжение.

— Тебе приходилось работать с ними?

Дигби слегка напрягся.

— Только однажды, и роль у меня была скромная. Несколько лет назад, во время войны. Я тогда служил в Раджгандже, отвечал за весь округ. Подразделение «Эйч» выяснило, что в соседней деревне скрывается террорист. Я так и не знаю, зачем его ловили. В общем, нам было приказано поставить блок-посты на всех дорогах и ждать, пока они перебросят туда своих людей. Я, естественно, лично руководил выполнением. Большую часть дня мы стояли на позициях и наблюдали за окрестными полями. Потом, прямо перед закатом, прибыло несколько грузовиков с людьми. Всю ночь они занимались оцеплением деревни, а с первыми лучами солнца пошли в атаку.

— Они его поймали?

Дигби отвел взгляд.

— В некотором смысле. Его застрелили при сопротивлении. И нескольких деревенских жителей вместе с ним.

— Ты занимался расследованием их смерти? — спросил я.

— Командующий операцией уверил меня, что их смерть была неизбежной. Он объявил, что они укрывали предполагаемого террориста.

— А что на это сказали остальные деревенские жители?

Он рассмеялся кратко и с горечью:

— Кто? Кучка перепуганных крестьян, на чьих глазах только что сровняли с землей половину деревни? Как ты сам думаешь, капитан, что они сказали? Ничего. Им было слишком страшно. — Он немного помолчал и добавил: — Расследовать мне было нечего.

Я сидел в кабинете Маколи. Правда, он больше не был кабинетом Маколи. Кабинет переживал эпоху перемен: принадлежности Стивенса, аккуратно разложенные по коробкам, ждали возле стола, пока их распакуют. Вещи же Маколи, беспорядочно ссыпанные в ящики, ждали невесть чего.

Я понятия не имел, где находится Стивенс. Мисс Грант сообщила, что ее новый начальник «сейчас подойдет». С тех пор минуло уже десять минут. Через пять минут ожидания я устал разглядывать портрет Стивенса с супругой, стоявший на столе, и стал смотреть в окно. Это было гораздо интереснее. Передо мной лежала вся Дэлхаузи. Отсюда, сверху, всё выглядело лучше — ни жары, ни вони. Лучшие виды, как правило, достаются власть имущим.

— Неплохо, да?

Я обернулся. В кабинет вошел Стивенс. На лице его сияла улыбка. Точь-в-точь ребенок с новой игрушкой.

— Вид или кабинет? — спросил я.

— Вид, конечно. Кабинет… как бы это сказать… — Он умолк, не договорив.

Ему было лет тридцать с чем-то, совсем немного для человека на такой высокой должности, и в нем ощущалась какая-то нервная энергия, резкость движений, заставлявшая предположить, что он чувствует себя не совсем свободно.

— Капитан Уиндем? — спросил Стивенс, указывая мне на стул. Сам он уселся за стол и подрегулировал кожаное кресло с высокой спинкой, приподняв его на несколько дюймов. — Вы поймали меня в довольно непростое время. Губернатор на следующей неделе, пока не стало слишком жарко, переезжает в Дарджилинг, а вместе с ним — добрая половина штата. Разумеется, все для них организовать должны мы здесь, в «Писателях». Эта прискорбная история с Маколи произошла очень не вовремя.

— Да, — заметил я. — Должно быть, его убийство доставило вам массу неудобств.

Он уставился на меня, пытаясь понять, что я хотел сказать своим комментарием. А я гадал, к какому выводу он придет, тем более что сам точно не знал.

— Чем могу быть полезен, капитан? — спросил Стивенс в итоге. — Боюсь, времени у меня немного. Сегодня во второй половине дня важная встреча с сэром Ивлином Криспом.

Имя мне ни о чем не говорило. Но это не имело никакого значения. Даже если бы Ивлин Крисп был свидетелем у меня на свадьбе, я все равно притворился бы, что не знаю, о ком речь, просто чтобы посмотреть на реакцию Стивенса.

— Это управляющий Банковской корпорации Бирмы и Бенгалии, — объяснил тот.

Я изобразил на лице подходящий, как мне показалось, к случаю благоговейный восторг. Похоже, Стивенс любит сыпать именами. Это мне на руку. Уверенному в себе человеку незачем рассказывать, с кем именно у него назначена встреча.

— Перейду сразу к делу, — сказал я. — Как долго вы работали на Маколи?

— Слишком долго. — Он засмеялся. Замечание было неуместным, и Стивенс сам это понял. Его тон стал серьезным: — То есть, я был у него в подчинении последние три года. До этого я служил в другом месте.

— Где именно?

— В Рангуне.

— В каких отношениях вы были с Маколи? Как бы вы их описали?

— В профессиональных.

— Не в приятельских? Вы работали вместе три года.

Стивенс взял авторучку и задумчиво постучал ею по столу.

— Работать с ним было не очень просто.

— В каком смысле?

— Давайте просто скажем, что он был консервативен в своих взглядах. Спорить с ним было бесполезно. Все приходилось делать ровно так, как угодно ему. Способность мыслить самостоятельно в людях он словно считал личным оскорблением.

— И вам было тяжело с ним работать?

— Не тяжелее, чем остальным. — Стивенс изучающе посмотрел на ручку в своих пальцах, словно видел ее в первый раз. Может, так и было. Может быть, она принадлежала Маколи.

— Вам случалось спорить с ним в последнее время?

Он покачал головой:

— Насколько помню, нет.

Энни рассказывала другое — о том, как Маколи и Стивенс на прошлой неделе поспорили из-за пошлин на импорт. Странно, что Стивенс об этом забыл.

— А как остальные? У него были враги?

— Возможно. Как я уже говорил, он был непопулярен. Даже для шотландца.