свое место в бронеавтомобиле. Едва Алина заскочила в салон, «Тигр» тронулся с места, и дверцу ей пришлось захлопывать на ходу.

– Что тебе интересного спецназовцы рассказали? – поинтересовалась подполковник Заварзина с нотками ревности в голосе.

– Я спросила, что это такое странное на каске у того молодого офицера, который был с винтовкой.

– У них не каски, а шлемы от экипировки «Ратник».

– А в чем разница между шлемом и каской? – Простодушием своих вопросов Алина совершенно меняла настроение подполковника Заварзиной.

– Каска является разновидностью шлема. Есть армейские стальные, строительные, защищающие голову от механических повреждений. Стальная каска только те же защитные функции выполняет. А шлем несравненно более многофункционален. Даже если взять Средние века. Простые ландскнехты носили тогда каски, а рыцари – шлемы, снабженные забралом и отверстиями для вентиляции.

– Еще креплениями для перьев, – добавила водитель.

– И креплениями для перьев, – согласилась подполковник Заварзина. – Что-то постепенно из шлемов в каски переходило. Взять хотя бы немецкую военную рогатую каску. Там рога не для устрашения противника делались. Они просто маскировали отверстия для вентиляции головы, прикрывали их от пуль и осколков. В современных воинских шлемах, один из которых ты сегодня видела, заложено множество различных возможностей. Там есть гарнитура связи, противоосколочное забрало с монитором, средства прицеливания для стрельбы, скажем, из-за угла или из-за какого-то укрытия, видеокамера, сразу транслирующая командиру все, что боец видит, и еще множество различных полезных вещиц. Такой шлем, например, пистолетная пуля не берет уже с расстояния в пять метров. А стреляет пистолет прицельно, как считается, на дистанцию в пятьдесят метров. Для стрелка среднего уровня следует еще десяток метров сбросить. Но у нас в отряде середнячков не держат. Мы обучаем хорошо стрелять. Тебе тоже предстоит учиться. Ты стреляла когда-нибудь?

– Только из воздушки в парке.

– Значит, вообще не стреляла. Но винтовку ты от ружья отличить можешь?

– Я же дочь охотника! – с гордостью заявила Алина.

– А что же отец тебя стрелять не учил? – с ехидством спросила водитель.

– У нас в деревне женщины не охотятся. Разве что старые вдовы, у которых сыновей нет, чтоб на охоту ходить.

– А где ты училась? – спросила водитель. – Образование какое?

– Среднее специальное. Физкультурный техникум закончила.

Ворота перед бронеавтомобилем распахнулись, «Тигр», освещая дорогу галогенными фарами, заехал на территорию.

– Высади нас здесь и подгони «Шевроле-Ниву» Алины. Не забудь телескопическую лестницу у завгара забрать и привязать к багажнику. Она в курсе, но, если забудет, напомни, – приказала Заварзина водителю.

После этого она тут же сделала Алине знак рукой, требуя подождать ее на улице. Там гулял ветер и закрывал молодой женщине лицо волосами, охапкой сгребая их из-за спины.

Афина Яковлевна зашла на КПП. Алина видела в окно, как она сначала разговаривала с дежурной, потом стала кому-то звонить по внутреннему телефону. О том, что он именно внутренний, можно было догадаться по короткому набираемому номеру. В райцентре, как Алина уже знала, были пятизначные номера. А подполковник Заварзина при наборе нажимала только три кнопки.

Вскоре она вышла на бетонное крыльцо, хмурая и недовольная.

– Странное дело, второй «Тигр» еще не приехал. Я думала, они давно уже здесь, – скорее себе самой, чем новому бойцу, сказала Заварзина.

В этот момент со стороны гаража подъехала машина Алины. Водитель бронеавтомобиля остановилась перед воротами, вышла и бросила молодой женщине ключ с брелком сигнализации. Алина показала хорошую реакцию, легко поймала ключ под слабым светом, падающим из окон КПП.

– Куда покатишь? – только и спросила водитель.

– На гору. Как она, бишь, называется-то? Кудыкина, кажется? – недобро ответила Алина, чем заслужила одобрительную улыбку подполковника.

В отряде не полагалось спрашивать, кто, куда и зачем отправляется. Водитель это правило нарушила в присутствии командира. Может быть, даже намеренно. Не исключено, что вызвано это было телефонным звонком Афины Яковлевны. Алина не знала этого правила, однако поступила в полном соответствии с ним. Водитель же получила суровый взгляд Заварзиной и быстро ушла в сторону гаража. Она так и не сумела ничего ответить этой молодой выскочке, каковой она посчитала новую в отряде женщину.

Но для самой Алины это был чисто проходной эпизод. Она появилась в отряде «Фурия» вовсе не для того, чтобы искать здесь друзей или подруг, и вообще надолго здесь задерживаться не намеревалась. Куда они поедут, Алина только предполагала. Если все пойдет по этому самому сценарию, то она вообще в отряд не возвратится, завершит свое дело раньше времени.

Афина Яковлевна по-хозяйски опустилась на переднее пассажирское сиденье. Да она, по сути дела, и была хозяйкой всего того, что находилось здесь, за оградой, в том числе и живых людей.

Ворота открылись, и Алина выехала, даже не спросив, куда ехать. Она осведомилась об этом чуть позже, когда закончилась бетонка.

– А ты разве не поняла еще? В больницу. Около нее мы с тобой сегодня утром и встретились. Рядом там. Через дорогу. Ты рассказом про своего дядю мне верную мысль подала. Незачем человеку переживать муки, когда нет надежды на выздоровление. У нас в стране эвтаназия запрещена. С твоим дядей твой отец поступил правильно. А Любашу сегодня ввели в состояние искусственной комы. Говорят, иначе у нее может пострадать от болевого шока кора головного мозга. Это обязательный инсульт в дополнение ко всему. Такого она просто не выдержит. И без того мучается, бедная. – Подполковник Заварзина старалась изо всех сил, изображала сочувствие голосом.

Хотя лучше бы она этого не делала. Алине показалось, что в равнодушии она легче уловила бы сочувствие.

– Надо ей это? Пролежит в коме несколько недель, промучается. А потом все равно один конец. Правильно! Не надо. Это я могу сказать уверенно, как кандидат медицинских наук. Здесь во всей больнице ни у одного врача такого звания нет. Но есть у этой истории и неприятные стороны. Например, то, что у дверей ее палаты пост поставили. Там два ментовских сержанта сидят. Днем, по крайней мере, они там были. Сейчас уже, может, и спят себе спокойно. – Афина Яковлевна шумно перевела дыхание и продолжила: – Охрану обычно у больничных палат, в которых преступники содержатся, выставляют. Или те люди, которых убить хотят. Так, по крайней мере, всегда в кино бывает. Люба, что, преступница? Нет, конечно. Просто менты подозревают, что аварию ей подстроили недоброжелатели, опасаются, что капитана убьют, считая, что она, когда заговорит, сможет их выдать. А с нашей службой недоброжелателей заиметь несложно. Но дело не так обстояло. Любаша в момент аварии по телефону разговаривала. Со мной. Если бы ей было что сообщить, она обязательно сказала бы, потому как была мне подругой,