конце концов, ее младшая дочь — еще младенец, а средняя… Вероника.

— Как думаешь, дом все еще стоит?! — крикнула Лахджа на лету.

— Стоит! — ответил Майно, перекрикивая ветер. — Надеюсь! Иначе Вератор или дядя Жробис их бы давно забрали!

Он забыл спросить. Они оба забыли спросить. Слишком торопились. После освобождения все происходило очень бурно, так что на многое не хватило времени. Все были в шоке от того, что их сцапал Сорокопут, но они умудрились спастись… это одновременно фатальная неудача и феноменальная удача.

— Как ты очнулась? — спросил Майно.

— Я… я не знаю, — растерянно ответила Лахджа. — Кажется, не сама, но я не помню, почему.

— Может, Вероника пыталась тебя призвать?

— Возможно… — с сомнением сказала Лахджа.

Дом стоял на месте. Енот еще до приземления выбрался из кошеля, спрыгнул и понесся по аллее, словно обычный дикий зверь.

Двери не были заперты. Лахджа ворвалась в холл второй, всего секунду уступив Ихалайнену, и заметалась, не зная, где ее дочери.

Сейчас утро, но каникулы еще не кончились, Астрид должна быть дома… она вообще ходила в школу в отсутствие родителей? Возможно, что нет, но Лахджа не собиралась ее за это ругать. Она хотела просто скорее найти своих детей, прижать к груди и никогда-никогда не отпускать…

— …Ты не мой отец, ты говно на ботинке! — донеслось из гостиной.

Что?..

Лахджа готова была увидеть все, что угодно. Разгромленный дом, грязь повсюду, исхудалых оборванных дочерей и гоблинов, пирующих на развалинах. Но она совершенно не была готова увидеть посреди гостиной Хальтрекарока и орущих на него Астрид с Вероникой.

Вероника угрожающе потрясала бананом.

— Верни мне родителей, урод! — вопила Астрид.

— Да как ты разговариваешь с папой?! — возмущался Хальтрекарок, пытаясь выйти из круга. — Я твой родитель!

— А… а что тут происходит? — спросил Майно, остановившись рядом с Лахджой.

Астрид и Вероника повернулись к ним. На одну секунду замерли.

А потом с визгом бросились обниматься.

Хальтрекарок тоже их увидел — и словно окаменел. Его лицо вытянулось, в глазах отразилась вселенская ненависть, и он в бешенстве заклокотал, всей массой ударил в незримую преграду. Меловая черта замерцала, воздух задрожал… но демолорд остался внутри.

Майно почувствовал нешуточную гордость за дочь.

— Я думал, что сначала поем, потом приму горячую ванну, а потом завалюсь спать, — произнес он, падая в кресло. — Но планы, похоже, меняются.

— Ты-ы-ы-ы!.. — скрючил пальцы Хальтрекарок. — Ка-а-а-ак?!

Он переводил злющий взгляд с Майно на Лахджу, не зная сам, кого сейчас ненавидит сильнее. Наверное, все-таки Лахджу.

— Не знаю, — пожала плечами та. — Повезло. У Сорокопута был плохой день.

— Так, а… Абхилагаша знала, что…

— Нет, — соврала Лахджа, не моргнув глазом. — Когда она ушла, мы висели на шипах и умоляли нас освободить. Но она только посмеялась и сказала, что торопится заключить в объятия того, кого любит больше жизни.

Лик Хальтрекарока чуточку разгладился. А Лахджа испытала какое-то истинно демоническое удовольствие от мысли, что теперь он будет симпатизировать и выполнять капризы… Абхилагаши.

Конечно, Абхилагашу Лахджа тоже ненавидела. Но чуть меньше, поскольку Абхилагаша не по своему желанию все это устроила. Она выполняла приказ мужа, и сама же за это поплатилась.

И она редкая дрянь, конечно, но она, как ни посмотри, помогла Лахдже спастись, пусть и только потому, что это было единственным способом спастись самой. И теперь она связана клятвенными обязательствами, так что Лахдже выгодно, если Абхилагаша останется жива и у власти.

Но вот что теперь делать с разгневанным демолордом в гостиной?

Может, правда в банан его? Или вовсе попробовать убить?

Интересно, сколько Артубба даст за демолорда?

— Как ты мне надоел, — сказала Лахджа вслух. — После всего, что случилось, мне бы стоило страшно ненавидеть тебя, но я просто устала.

— Ненавидеть?.. — не понял Хальтрекарок. — Меня?.. За что?

— Ты послал за мной убийц, и я месяц провисела на шипах Сорокопута. И мой муж тоже. И… и наш кот!

— И-и-и?.. — скучающе протянул Хальтрекарок.

Лахджа моргнула. А ведь он правда не понимает.

— Вот, Астрид, смотри, — сказала она. — Если будешь плохо учиться, станешь такой же. Гены пересилят.

Хальтрекарок сухо рассмеялся.

— Я думаю, попробуем запихать его в бутылку, — опорожнил кошель Майно.

На столе выстроились сосуды для хранения демонов. Великолепные бутылки Артуббы, каждая вмещает до двух высших демонов.

Но обычных демонов. Простых ларитр, гохерримов, бушуков, гхьетшедариев. Возможно, удастся законопатить титулованного, если очень постараться.

Но демолорду нужно вместилище посолидней. Что-то особенное. Одну такую вазу Артубба подарил Сидзуке на свадьбу, и Сидзука наверняка не откажется ее одолжить, но прямо сейчас достаточно мощного поглотителя в доме нет.

— Банан? — с надеждой предложила Вероника.

Майно посмотрел на спелый фрукт. Хороший банан, крупный. Но это как-то странно, и демолорда, возможно, не удержит. К тому же…

— А разве для гхьетшедария не кукуруза? — спросил он.

— Нет, пап, для гхитшедарика банан, а кукуруза — чтобы не запитатить, а наоборот, — путано объяснила Вероника.

— А это частный разговор или всем можно принять участие? — спросил Хальтрекарок.

— Частный, — отмахнулась Астрид. — Семейный.

— Мне приятно, что вы считаете меня частью семьи.

— Не считаем…

— Ш-ш-ш!.. Юная Астридианна, я твой отец…

— Просто Астрид!

— Это слишком короткое и некрасивое имя. Я дарую тебе другое, лучше. Юная Астридианна, мы с твоей матерью любили друг друга больше жизни, и потому ты столь полна достоинств. В первую очередь моих. Я это вижу. И я не в обиде за то, что ты призвала меня, напротив — я горжусь, что ты сумела осуществить такое в столь юном возрасте…

Астрид открыла было рот — сказать, что это не она его призвала… но тут же закрыла. Решила, что пусть уж лучше думает на нее, а то ежевичина окажется в опасности.

— Но давайте же поговорим о действительно важных вещах, — сказал Хальтрекарок, скрещивая руки на груди. — Я не держу зла. Ни на кого из вас. Все еще может быть прощено и забыто. В вашем мире есть забавный обычай — если во время повешения веревка оборвалась, преступника милуют. Считается, что его помиловали или оправдали боги. В нашем мире такой обычай тоже есть, гохерримы даже внесли его в свой кодекс…

Обращался он только к Лахдже и Астрид. Ни на кого другого не смотрел. Майно тем временем изучал бутылки Артуббы и размышлял, сможет ли ускоренно дозачаровать одну из них, чтобы она хоть ненадолго удержала демолорда. По всему получалось, что как-то вот и нет.

А если даже сможет — чтобы запечатать призванного демона, его вначале надо выпустить.

— …Я не стану возвращаться к тебе! — воскликнула Лахджа. — Периоды жизни до тебя и после тебя