Возобновление обычных действий на атлантических судоходных линиях быстро оправдало себя. Хотя противник располагал теперь базировавшейся на суше авиацией с радиусом действия 800 миль, в августе 1942 года «морские волки» уничтожили 108 судов общим водоизмещением более полумиллиона тонн, а в сентябре – 98 судов в 485 000 тонн, согласно британским статистическим данным.

В сентябре, как мы теперь знаем, британцы отправили в составе эскорта конвоя вспомогательный авианосец со старыми самолетами «суордфиш», и в том же самом месяце начала работать во взаимодействии с авиацией группа охотников за подводными лодками, которая добилась тогда же первых успехов. Тем не менее в октябре немцы потопили 93 судна водоизмещением более чем в 600 000 тонн, а в ноябре по германским оценкам было потоплено судов общим водоизмещением около миллиона тонн, а по британским – 117 судов водоизмещением в 700 000 тонн.

Эти цифры напомнили критические дни 1917 года, и Черчилль счел необходимым создать комитет по координации борьбы Союзников с подводными лодками, на первом заседании которого присутствовали начальник штаба ВМФ адмирал Дадли Паунд и начальник штаба ВВС маршал авиации Чарльз Портал – факт, свидетельствовавший о том, что борьбе с подводными лодками придается приоритетное значение.

Только за три штормовые ночи ноября один конвой потерял пятнадцать судов. В декабре потери снизились до 61 судна водоизмещением в 336 000 тонн, но это было слабым утешением для противника, потому что в последние дни 1942 года двадцать германских подводных лодок потопили четырнадцать судов в сражении с ньюфаундлендским конвоем, которое длилось четыре ночи.

Погода в эту четвертую зиму войны была в основном хуже, чем в предыдущую зиму – 116 штормовых дней из 140! Британцы с их врожденным чувством моря отнесли уменьшение потерь в этот период на счет плохой погоды, а не на улучшение их противолодочной обороны. Потери Союзников в 1942 году оказались достаточно серьезными, хотя и меньше тех цифр, что были опубликованы в Германии. Согласно этим цифрам, подводные лодки потопили судов общим водоизмещением в шесть с четвертью миллиона тонн – почти в три раза выше, чем в 1941-ом. Потери же подводных лодок возросли далеко не в равной пропорции.

Постоянное усиление британских сил противолодочной обороны явилось особенно заметным в Бискайском заливе и в водах к северу от Британских островов. Противник постоянно держал в этих водах специальные противолодочные группы, а небо кишело самолетами. Самолеты, патрулировавшие над Атлантикой, залетали так далеко, что в океане оставался небольшой клочок акватории, где лодки могли беспрепятственно всплывать на поверхность, но и этот пробел уменьшился, после того как противник стал применять для охраны конвоев вспомогательные авианосцы.

Главной проблемой, появившейся еще годом раньше, было не обнаружение конвоев, а то, как к ним пробиться через плотный заслон из самолетов и надводных кораблей эскорта, которые сопровождали конвой с момента его выхода из порта до момента прибытия в порт назначения. Что мог сделать командир замеченной с самолета лодки, если с самолета сразу поступал сигнал конвою двигаться в обход? А после погружения лодки летчик сбрасывал в море мешки с краской, чтобы пометить для противолодочных сил место ее погружения.

* * *

Противник получал плохие новости из Южной Атлантики. В октябре 1942 года группа из шести подводных лодок неожиданно объявилась под Кейптауном, и результаты их охоты напомнили времена «золотого века». Мертен на «U-68» потопил девять судов водоизмещением в 61 600 тонн, Эммерманн на «U-172» – девять судов водоизмещением в 59 800 тонн, Витте на своей «U-159» пришел от берегов Бразилии, потопив десять судов водоизмещением в 55 900 тонн, Поске на «U-504» потопил шесть судов на 36 500 тонн, Гизе на «U-177» – восемь на 49 300 тонн, Тют на «U-181» – двенадцать маленьких судов общим водоизмещением в 38 400 тонн, а Иббекен на «U-178» потопил шесть судов водоизмещением 47 100 тонн и повредил шеститысячник. Зобе, командовавший подводной лодкой «U-179», одним из первых «подводных крейсеров» потопил одно судно и затем пал жертвой двух эсминцев.

Кремер на «U-333 находился в это время на позиции под Фритауном, надеясь прорваться в порт и атаковать там транспорты, о которых было известно, что они там. Он прошел линию изобаты в пятьдесят морских саженей,[95] когда вдруг из темноты показался британский корвет «Крокус» и пошел на лодку. Корвет открыл огонь, град металла обрушился на друг другу, вокруг Кремера со стоном попадали члены команды, несшие вахту на мостике.

Кремер скомандовал:

– Одеть спасательные жилеты! Приготовиться покинуть корабль!

Но тут корвет своим форштевнем налетел на корму лодки и на несколько мгновений подмял корму под себя. И все же винты вращались, лодка сохранила способность двигаться полным ходом, руль слушался, прочный корпус остался неповрежденным, лодка сохраняла плавучесть.

На мостике стоял один Кремер, хотя и серьезно раненый: в левую руку попала пуля, осколками было поражено все тело. Обливаясь кровью, он продолжал отдавать команды рулевому и на машины, резко меняя курсы, но это дало лишь временную передышку, и скоро вокруг стали падать снаряды. Кремер понял, что только погружение может спасти лодку. Он сбавил ход и притворился «подбитой уткой», чтобы спровоцировать противника на новый таран. Но как только корвет стал приближаться, Кремер приказал дать полный ход. «Крокус» проскочил мимо и остался за кормой, теперь ему надо было разворачиваться. Вот когда лодка получила шанс.

– Срочное погружение! – скомандовал Кремер.

Он сам не знал, как спускался по трапу, как задраил рубочный люк. В центральный пост, где было полно воды, он спустился в полубессознательном состоянии, там лишился чувств и пришел в себя, лишь услышав взрывы глубинных бомб вокруг лодки, лежавшей на грунте. Старший помощник и шесть матросов погибли, командир и помощник были тяжело ранены, и подводная лодка оказалась в руках совсем молодого офицера и боцмана.

– Продуйте балласт! – сказал Кремер. – Нам надо до рассвета уйти отсюда.

Лодка осторожно всплыла на поверхность, юный офицер и боцман выскочили на мостик. «Крокус» находился на почтительном расстоянии и ощупывал море прожектором – искал, очевидно, спасшихся с лодки. Лодка медленно развернулась и пошла в сторону от корвета, в темноту ночи. Прошло долгое время, прежде чем они решились перейти на дизеля. Корвет все продолжал поиски, пуская осветительные ракеты.

Пока моряки производили мелкий ремонт, семеро их товарищей были преданы морю, молитву прочитал механик. «U-333» доложила обстановку своему адмиралу, и поступил приказ на рандеву с Вильямовитцем, «U-459», с тем чтобы к ним на борт перешел врач и заменили раненых. Взяли курс точно на север, ночью шли в подводном положении, а днем лишь на перископной глубине, потому что кормовые торпедные аппараты на большей глубине давали слишком сильную течь. В течение четырех дней подводникам удавалось поддерживать жизнь в Кремере и старпоме. Кремер умирал от потери крови, но в момент наступления кризиса рядом с ним очутился врач с «U-459», и он оставался с ним до прихода лодки в Ла-Рошель, где Кремера доставили в госпиталь и в конечном итоге спасли.