ступал в сферу непознанного, делая шаги по неизвестной территории чужого мира. Встречи с манекенами ему хватило, чтобы ожидать от этого места всего, что угодно. Так что же может ждать их там, во тьме, в которую они сейчас собирались спуститься?

— Походу, там лестница, — Дмитрий светил фонариком, закреплённым на автомате. Он провёл узким лучом по полу, высвечивая следы. — Пошёл туда.

Алексей представил в уме внешний вид церкви и примерный план, исходя из того, что они уже увидели. Выходило, что коридор действительно переходил в спуск в подземелье, так как дальше, по уму, должна была быть либо очередная миниатюрная комната, либо выход на улицу, за которым вновь начинался парк и город.

— Не нравится мне это, — не успокаивался Дима, однако с решительным фатализмом произнёс. — Но мы опять пойдём и посмотрим, что там может быть в этой кромешной тьме.

— Ни пуха! — похлопал Алексея по плечу Анатолий, дожидаясь пока они пойдут.

Плетнёв коротко кивнул.

— К чëрту!

Они стали продвигаться вперёд, осторожно ступая на гладкие каменные плиты, которыми был выложен пол. Не хватало ещё вызвать действие какого-нибудь скрытого механизма, который нашпигует их арбалетными болтами, выпущенными из стен, ошпарит их выпущенной под давлением соляной кислотой, или обрушит на них потолок, завалив тоннами камнями.

Насчёт болтов и прочих метательных снарядов Алексей небезосновательно сомневался. Это в кино тысячелетние механизмы сохраняли работоспособность и могли поразить незадачливого расхитителя гробниц заготовленными снарядами. В реальности, любая тетива, хоть бы и арбалетная, равно как и пружина, скорее всего потеряла бы всякую упругость, а соответственно и возможность приведения механизма в действие.

Хотя, чем чёрт не шутит, учитывая, что они смогли использовать ту же тележку, просто смазав колёса. Место нехорошее, со своими заморочками, как оказалось.

А вот потолок на них мог вполне обвалиться. И не по причине действия устроенной древними строителями ловушки, а элементарно из-за прошедшего с момента постройки времени. Весь этот проклятый город, хоть выглядел довольно современным, нёс на себе печать усталости от своего существования, ветхости, обусловленной течением времени.

Раствор мог рассохнуться, кладка ослабнуть, и их появление здесь могло оказаться той соломинкой, которая бы переломила хребет верблюда.

Полковник осторожно, но с силой постучал по стене, Данила надавил ногой на пол, топнув по плите.

Нет, никакой реакции. Походу они малость перестраховались. Ну, дай-то Бог! Хотя, глядя на то, как вели себя остальные, Алексею показалось, что с чем-то подобным они уже в своей жизни сталкивались.

Несколько шагов до лестницы они совершили без каких-либо приключений, попутно осматривая изображения, которыми были покрыты некоторые камни, составляющие кладку.

На отдельных проступал всё тот же символ в виде креста в круге, в то время как на других явно старались изобразить женское лицо. И ничего хорошего это изображение не предвещало, уж очень оно было похоже на разъярённую Медузу Горгону из древнегреческой мифологии, а не ту симпатичную девчушку с грустными глазами, которую можно было увидеть на мозаике в главном зале. Там, где люди в непривычных, но явно богатых одеждах приговаривали её к утоплению.

К слову, об одеждах палачей и судей. Она ведь могла быть совсем другой, если подумать. Художники могли не знать, как одевались люди эпохи, от которой их отделяли сотни, а может быть и тысяч лет, и постарались изобразить, в первую очередь, сюжет, а внешний облик героев списывали со своих современников. Это как художники эпохи возрождения, писали картины на библейские сюжеты, при этом "одевали" их участников ровно в те одежды, которые носили люди здесь и сейчас.

Или эта странная манера девятнадцатого века писать сюжетные картины и портреты с современников, изображая их в античном стиле? Что, не ожидали? Да, старший сержант Плетнёв, бывал в музеях. Давно, правда, но бывал.

Но вот это лицо на камнях… вот оно точно было древнее самой церкви. Почему-то Плетнёв был в этом уверен.

Скорее интуитивно, чем осознанно, Алексей понимал, что та девушка, обречённая на мучительную смерть и это лицо, полное гнева (только праведного ли?), связаны, и вообще не исключено, что это один и тот же человек (да и человек ли, учитывая, то, как светилось сердце её брата в руках палачей).

И всё бы можно было списать на мифы и сказания, не имеющие ничего с реальностью, на то, что у кого-то когда-то внезапно разыгралось воображение и все мозаичные изображения, что были так скрупулёзно выложены в главном зале церкви. Можно было бы отмахнуться, сказав, что это всего лишь плод чьей-то фантазии, но, что если в основе такой фантазии лежит какое-никакое, но реальное событие?

Что если Иисус действительно накормил тысячи людей пятью хлебами и двумя рыбами? Думаете, это невозможно? Но ведь достаточно просто дать пяти тысячам человек пять хлебов и две рыбы, чтобы спустя некоторое время и множество пересказов такая история из забавной выходки чудака переродилась в утверждающую догму, провозглашённую чудом?

Что если лишённый критического мнения житель Мезоамерики увидел нечто — явление природы, птицу, которую никогда раньше не видел, или и то и другое одновременно, но в специфических условиях — чему потом ацтеки дали имя Кетцалькоатль?

Что если Зевс — всего лишь человек, когда-то поразивший соплеменников каким-то особенным, но, в целом, обычным для нас умением, а потом уже людская молва нарастила на скелет события мясо мифологии?

Человек такое существо, что обречено искать смысл и причину своего существования, а способность к воображению даёт ему возможность объяснить практически всё, что угодно.

В другое время и другом месте подобная резьба по камню всего лишь показалась бы забавной — ну древние камни, ну с мордой лица мифической бабы, мало ли таких по свету оставлено. Но сейчас, после всего, что тебе пришлось пережить и увидеть, после мозаики на стенах чужой церкви, где парящая женская фигура соседствовала рядом с тем, что иначе, как ядерный взрыв и не воспринималось — в общем, после всех тех событий, что на тебя так щедро свалились, ты смотришь на исполненное ярости женское лицо уже совсем иначе.

Да, по манере кладки и обработки камня, коридор явно отличался и от основного здания храма и от дольмена с каменными плитами, на которых тот был установлен.