Рита зачистила периметр вокруг раненого. Из броневика валил дым, видимость была практически нулевая. В десяти метрах к югу находилась стальная башня, рухнувшая набок. А вот если поднять глаза выше ее, экран Доплера просто кишел белыми точками. Если останемся здесь, нас захлестнет волна мимиков.

Нога мужчины застряла под перевернувшимся броневиком. Он был мускулистым, накачанным парнем, на шее, которая была куда толще моей, висел старый пленочный фотоаппарат. Это был Мёрдок, журналист, который во время физподготовки стоял рядом с Ритой и делал снимки.

Валькирия опустилась на колени и осмотрела его ногу.

– Мне-то казалось, ты не собирался ввязываться в бой.

– Отличный был кадр, сержант-майор. За него я точно получил бы Пулитцера – если бы все-таки удалось его сделать. Только вот я взрыв не предусмотрел. – В уголках его губ собралась сажа и грязь.

– Даже не знаю, что сказать – повезло тебе или не очень.

– Раз я встретил саму богиню Ада, то, наверное, удача еще себя не исчерпала, – усмехнулся он.

– Бронепластина слишком глубоко вонзилась в ногу. На то, чтобы тебя отсюда вытащить, уйдет куча времени.

– И какие есть варианты?

– Можешь остаться здесь и делать свои снимки до тех пор, пока мимики с тобой не разделаются, или же могу отрубить тебе ногу и отнести тебя в лазарет. Тебе решать.

– Рита, постой!

– У тебя на размышления одна минута. Мимики уже близко. – Она подняла топор, даже не выждав отведенных ему шестидесяти секунд.

Мёрдок сделал глубокий вдох.

– Можно тебя кое о чем попросить?

– О чем?

– Если выживу… ты дашь мне сфотографировать тебя как положено? Без высунутого языка и оттопыренного среднего пальца?

– Договорились, – бросила Валькирия. И взмахнула топором.

* * *

Японские и американские войска встретились примерно через два часа после начала атаки. За это время солнце, поднявшееся на востоке, успело войти в зенит и теперь обрушивалось прямо нам на головы. Пехотинцы сумели организовать более или менее четкий строй, который уже можно было назвать фронтом. Битва оказалась жестокой и кровавой, но, по крайней мере, беспорядочного бегства не было. Многие по-прежнему были живы, двигались, сражались.

Мы с Ритой бежали по руинам, которые остались от базы.

Линия фронта проходила примерно по середине базы «Цветочная дорога», полукругом выступая к побережью. Особый отряд ВСН США удерживал центр этой жуткой арки, где атаки противника были самыми яростными. Солдаты делали баррикады из мешков с песком, прятались за валунами, при каждом удобном случае осыпая врага пулями, ракетами и бранными словами.

Если бы вы провели воображаемую линию от американских солдат до острова Котоюси, то плац номер три оказался бы ровнехонько посередине. Вот где мимики вышли на сушу. Как правило, они в нападениях особым умом не отличались и были тупы, как садовый инвентарь. Неожиданные атаки, как правило, не входили в их военный репертуар. И можно было не сомневаться в том, что их уязвимое место – сервер, управляющий остальными, – будет под охраной, в окружении многочисленного отряда мимиков. Снаряды, уходящие под землю и взрывающиеся на глубине, кассетные бомбы, распадающиеся на тысячи мин, газовые воздушно-топливные бомбы, сжигавшие все, что оказывалось поблизости… Все высокотехнологичные орудия массового поражения, изобретенные человечеством, были здесь практически бесполезны. Победить мимиков – все равно что обезвредить бомбу; нужно деактивировать каждый элемент в нужном порядке, иначе она взорвется прямо у тебя перед носом.

Наши с Ритой Доспехи прекрасно сочетались – кровь и песок. Один топор прикрывает другой. Мы уклонялись от копий, вспарывая туши мимиков, проделывали дыры в бетоне карбид-вольфрамовыми остриями. Все это в поиске сервера, чья смерть могла остановить кошмар.

Я неплохо усвоил основную последовательность – уничтожить антенну и резервные копии, чтобы мимики не смогли отправить сигнал в прошлое. Я думал, что сделал все правильно в сто пятьдесят девятой петле, и до сих пор не мог поверить в то, что Рита ошиблась. Было здорово узнать ее поближе в этой сто шестидесятой петле, но вышло так, что за это расплачивалась теперь вся база. Будет очень много смертей среди гражданских и персонала – и горы трупов, когда поднятая пыль наконец осядет.

Я сразу понял, что у Риты есть идея. Она прошла больше петель, чем я, и, возможно, поняла что-то, недоступное мне. Я считал, что превратился в ветерана, но рядом с ней по-прежнему был зеленым новичком, только закончившим базовый курс.

Мы стояли на плацу номер три. С одной стороны заграждение из колючей проволоки было прорвано, ограда из натянутых между столбиками цепей с трех других повалилась. Мимики рвались сюда плечом к плечу – словно у них и впрямь были плечи.

Бетон, не выдерживающий такой нагрузки, трескался и проседал под их весом. Солнце начало клониться к западу, отбрасывая ломаные тени на неровную землю. Ветер был таким же сильным, как и за день до этого, но встроенный в Доспех фильтр устранял даже намек на соленый запах океана.

И тут я его увидел. Сервер-мимика. Мы с Ритой заметили его одновременно. Я не знаю, как именно мы поняли, что это он, но мы это знали.

– Я могу вызвать подмогу по комму. Придет группа поддержки. В этот раз с воздуха никто не прикроет.

– Это для меня не новость.

– Ты помнишь, что делать?

Я кивнул.

– Тогда вперед.

Плац площадью в десять тысяч квадратных метров был забит мимиками, ждущими ударов наших топоров, которые отправят их в край вечного забвения. Мы двинулись им навстречу.

Четыре кривые лапки и хвост. Сколько бы мимиков я ни увидел, всегда буду воспринимать их исключительно как раздувшиеся трупики лягушек. Они все казались совершенно одинаковыми, сервер ничем не отличался от клиентов, но мы с Ритой чувствовали разницу.

Они жрали землю и гадили ядом, оставляя за собой безжизненные пустоши. Инопланетный разум, создавший их, освоил путешествия в космосе и научился посылать информацию сквозь время. А теперь они забирали наш мир, превращая его в бледную копию своего, обрекая на гибель каждое дерево, цветок, насекомое, животное и человека.

На сей раз мы должны были уничтожить сервер. Больше никаких ошибок. Если мы этого не сделаем, сражение может никогда не закончиться. Я вложил всю силу, какую осмелился, в удар топором – и срезал антенну.

– Есть!

На меня напали со спины.

Мое тело отреагировало прежде, чем я успел хотя бы задуматься. На поле боя я, как правило, отключал сознание, не давая ему управлять телом. Бесстрастные, холодные расчеты подсознательной операционной системы были куда более точными, чем разум.