– Пусть отдаст мой айфон!

– Он не твой, – возразила Киса.

– Я первый его увидел.

– И что? Телефон слоновий! – стояла на своем девочка.

– Давайте, как в Африке, кататься! – заорал неугомонный Витя.

В ту же секунду раздался топот, потом на мою спину плюхнулось что-то тяжелое. Я, не ожидавшая нападения, пошатнулась и упала на бок.

– Телефон! – заорал противный мальчишка.

– У слона из попы еще что-то выпало! Какая-то красная книжечка, – запищал тонкий голосок.

Я поняла, что потеряла служебное удостоверение, ловко встала на четвереньки, сделала два шага и опять упала, прикрыв документ всем телом.

– Вот это да! – поразился Ямамото. – Конечно, я мог забыть, что может делать игрушка, но, кажется, она не умела ходить на карачках.

– Нам достался эксклюзивный вариант, – солгала Оля.

– Но откуда телефон? – не успокаивался Ямамото.

– Трубка моя, – выпалила воспитательница, – перед вашим приходом я посеяла ее, и вот она нашлась.

– Нет, я видел, что айфон выпал из попы слона, – возразил Витя.

– Давайте станцуем вместе, – засуетилась Оля. – Дик, вставай!

И тут раздалась звонкая трель. Юрий Петрович полез в карман и заговорил:

– Да. Конечно. Во сколько? Уже едем.

Мамонтов повернулся к японцу.

– Помощник Костюкова побеспокоил, нас ждут через час.

Ямамото взглянул на Ольгу.

– Жаль вас покидать, но, к сожалению, дела зовут.

– Дети, что надо сказать? – не скрывая бьющей через край радости, закричала девушка. – Давайте поскорее попрощаемся с гостями, они спешат…

– Вы совсем промокли! – всплеснула руками Оля, помогая мне вылезти из слона.

– Ерунда, – отмахнулась я, – дома переоденусь.

– Замерзнете по дороге, – огорчилась воспитательница, – зимой нельзя выходить на улицу во влажной одежде.

– Не пешком ведь я побегу, на машине поеду, – улыбнулась я. – И куртка сверху будет.

– До автомобиля еще дойти надо, – резонно заметила Ольга, – а на дворе мороз. Подождите минуточку.

Она убежала, а я причесалась и… вдруг закашлялась.

– Вот видите, – произнесла девушка, возвращаясь в комнату, – уже простудились. Держите.

Я взглянула на розовый свитер, который мне протягивала Ольга, и пришла в восторг:

– Какая красота! На груди изображена белая кошка с голубыми глазами, и она, как живая, настолько объемная. Не пойму, из чего сделана.

– Из фетра, – пояснила Оля.

– Тоже такой хочу, – заныла я. – Где купили свитер? Ни разу ничего подобного не видела!

– В торговом центре в Мишкине, – охотно поделилась информацией воспитательница. – Там на минус первом этаже был магазинчик «Много идей», его держала милая женщина, она сама прикольные шмоточки делала. Покупатель мог выбрать цвет пряжи или ткани, придумать аппликацию, а мастерица ее потом на компьютере нарисует и все сделает. Работала она быстро, за три дня управлялась. Я купила эту кошку летом. Качество прекрасное, шерсть не скатывается, изделие не растягивается. Но, к сожалению, в декабре точка закрылась. Хотела себе на Новый год подарочек сделать, шапочку и шарфик с котятами в дополнение к свитеру, прибежала в торговый центр, но вместо магазина «Много идей» увидела парфюмерный. Продавщица сказала, что мастерица вышла замуж за немца и в Германию укатила. Очень жаль. Надевайте! Свитер чистый, я ничем не больна.

– Спасибо за заботу, но не надо, – попыталась я отказаться.

Однако Оля проявила настойчивость:

– Не спорьте! Не отпущу вас, пока не переоденетесь!

– Хорошо, – сдалась я, стаскивая влажную водолазку. – Очень вам благодарна. Завтра утром верну свитерок.

* * *

– Какая у вас кофточка, просто прелесть! – восхитилась Роза Леопольдовна, когда я сняла куртку. – Где купили?

– Вещь не моя, дали напрокат, – объяснила я. – Подобные свитерки продавали в торговом центре на станции, но теперь бутик закрыт.

– Хочу такой с белочкой, – подала голос Киса. – А что делает Фрося?

– В замке спит, – ответила няня. – Иди мой руки. Евлампия, вам письмо.

– Мне? – удивилась я, взяв из рук Краузе конверт и открывая клапан. – Уже забыла, когда получала обычную почту.

– Небось квитанция какая-нибудь на оплату или из налоговой послание, – предположила Краузе.

Я вытащила тетрадный листок в клетку.

– Не похоже. И мы с Максом прописаны в Москве. Да и вряд ли кто знает этот адрес. Скорей всего администрация поселка прислала сообщение.

– Не могли нормальную бумагу купить, – поморщилась Роза Леопольдовна, – обрывок мятый отправили…

Голос няни заглушил громкий выстрел, я подпрыгнула.

– Господи! Что это?

– Пистолет, который вы Кисе купили, – скривилась Краузе. – Смотрится как настоящий, бабахает не по-детски. Я его от греха спрятала, а она нашла. Пойду отберу. Вообще-то оружие не самая подходящая забава для маленькой девочки, еще топор ей подарите! Или пилу циркулярную!

Продолжая ворчать, Роза Леопольдовна направилась в глубь дома, а я наконец развернула листок и прочла текст: «Забири миня атсюда, сдесь плохо. Абещала забрать и забыла. Мине тут плохо, хачу дамой, к маме. Вазьми миня скарей». Ни обращения, ни подписи на клочке выдранного из тетрадки листа не было. Судя по почерку и грамматическим ошибкам, текст нацарапал первоклассник-двоечник.

Я начала рассматривать конверт. Адрес был нацарапан той же детской рукой: «Крот, Ягадная улица, 2». Удивительно, что весточка дошла по назначению. И как на почте догадались, куда надо доставить послание? Всмотревшись в штемпели, я получила ответ на последний вопрос: конверт был отправлен из отделения «Мишкино». Тамошние сотрудники сразу поняли, о каком поселке идет речь. Вот только отправитель ошибся, на Ягодной улице в доме два его мама не живет.

Мне стало до слез жалко современного Ваньку Жукова[8], бедный ребенок надеется, что его заберут домой. Где находится малыш? Откуда ему известен этот адрес? Не знаю почему, но мне показалось, что автор послания девочка. Ее мать в курсе, как плохо дочке?

Я посмотрела на часы. Вроде не поздно, вероятно, почтовое отделение еще работает. Все равно мне ехать к Тамаре Федоровне Николаевой, которая упорно не подходит к телефону, заодно зарулю по дороге на почту. Вдруг они знают малыша-отправителя?