В том году, когда раздался телефонный звонок, она оканчивала второй курс. Всего за несколько дней до того она говорила с дедушкой по телефону. И вот вчера он был, а сегодня его уже не было. Она даже не смогла с ним попрощаться. Точно так же, как и с родителями. Неужели люди не могут умирать медленно, вопила она про себя, и дать ей чертово время, чтобы смириться с утратой? Почему они просто уходят? Минуту назад улыбались и жили, а в следующий миг их уже нет и больше никогда не будет. Слишком многое она хотела бы сказать дедушке до того, как он умрет. Он лежал в гробу, маленький и хрупкий, ее сильный, темпераментный дедушка-шотландец, который всегда казался ей неуязвимым.

Неужели именно тогда она начала осторожничать? Потому что почувствовала себя черепахой без панциря, хрупкой и уязвимой, и не хотела больше любить, чтобы не терять? О, она не принимала этого решения сознательно, но, вернувшись в колледж, похоронила себя в учебе, потом взялась за диссертацию. Хло не задумываясь настолько увеличила нагрузку, что времени на любовные отношения уже не оставалось.

Она моргнула. Горе было еще свежо, словно она никогда не переживала его, только задвинула в темный угол сознания и заблокировала там. Как оказалось, человек не может избавиться только от одного чувства, например от горя, и не утратить при этом другие. Она закрылась от боли, отказалась справляться с ней и при этом упустила шанс полюбить?

Она пытливо посмотрела на Гвен.

– Звучит так, словно ты меня подбадриваешь.

– Так и есть. Дэйгис собирается кое о чем тебя попросить. Сам факт, что он решился на просьбу, говорит о его чувствах к тебе больше, чем любые слова.

– О чем он хочет меня попросить?

– Ты скоро узнаешь. – Гвен помолчала и тяжело вздохнула, словно борясь с собой. А потом сказала: – Хло, Драстен и Дэйгис родом из мира, который трудно понять таким девушкам, как мы. Из мира, в котором, как бы сложно ни было в это поверить, все невероятно реально. И только потому, что наука не в силах объяснить некоторые явления, они не перестают существовать. Как ученый, я прекрасно знаю, о чем говорю. Я видела вещи, которые противоречат законам физики. МакКелтары хорошие люди. Самые лучшие. Держи свое сердце и разум открытыми, потому что я могу с уверенностью сказать: когда МакКелтары любят, они любят всей душой, и это навсегда.

– Ты меня с ума сведешь, – мрачно сказала Хло.

– Я еще даже не начинала. Ответь на один вопрос, только между нами, и не вздумай мне лгать: ты хочешь его?

Хло долгое время молча смотрела на Гвен.

– Это действительно только между нами?

Гвен кивнула.

– Я хочу его с той секунды, когда впервые увидела, – просто призналась она. – И в этом нет никакого смысла. Я ревную его, испытываю чувства, на которые просто не имею права. Это безумие. Я никогда не ощущала ничего подобного. И даже не могу это объяснить. – В ее голосе послышалось раздражение.

Улыбка Гвен была ослепительной.

– Ох, Хло, нам не удается что-то объяснить только тогда, когда мы пытаемся убедить себя в том, что на самом деле ложь. Перестань пытаться. Просто слушай свое сердце.

* * *

– Мне это не нравится, – прорычал Драстен.

– А ты дал Гвен возможность сделать выбор? – парировал Дэйгис, заканчивая наносить предпоследнюю формулу на центральную плиту.

Чтобы открыть мост через время, осталось написать только одно уравнение. Они с Драстеном согласились, что он должен вернуться в день через шесть месяцев после своего ухода, чтобы не встретиться с прошлым собой и в надежде, что за это время Сильван смог найти что-то полезное.

– Хло сильная девушка, Драстен. Она держала острие меча у моей груди. Она яростно сражалась с напавшим на нее. Она сама решила отправиться со мной в Шотландию. Иногда она медлит, но ничего не боится. И она умна, говорит на нескольких языках, знает старые мифы, любит артефакты. А я собираюсь отвести ее туда, где артефактов полно. За это, если ничто другое не сработает, она меня простит, – сухо добавил он.

Ох, айе, простит. От текстов, которые он даст ей в руки, Хло будет вопить от радости истинного библиофила и защитника древностей. Это их объединяло: она выбрала своей профессией хранение древностей, но ей мало было просто хранить артефакты, она тщательно их исследовала. Точно так же он поступил со своими знаниями друида.

– Гвен знала, кто я такой.

– Но она тебе не верила, – напомнил Дэйгис. – Она думала, что ты сумасшедший.

– Да, но…

– Никаких но. Если бы ты хоть минуту помолчал, то услышал бы, что я собираюсь дать ей возможность выбирать.

– Правда?

– Да, хотя и не без колебаний, – насмешливо ответил Дэйгис.

– Ты собираешься ей рассказать?

Дэйгис пожал плечами.

– Я сказал, что дам ей право выбора.

– Было бы благородно рассказать ей…

Дэйгис вскинул голову, его глаза опасно блеснули.

– У меня нет времени рассказывать! – прошипел он. – У меня нет времени пытаться убедить ее или помогать ей понять!

Взгляд серебряных глаз скрестился со взглядом медных.

– Ты же понимаешь, что когда проведешь ее по мосту, она не сможет не понять, что ты друид, Дэйгис. Ты больше не сможешь притворяться обычным человеком.

– С этим я справлюсь. Хло знает, что со мной что-то не так.

– Но если она… – Драстен замолчал, но Дэйгис знал, чего опасается брат. Того, с чем ему пришлось столкнуться, когда он отправлял Гвен в прошлое.

– Что, если она убежит от меня с криком? Возненавидит «проклятого колдуна»? – сказал Дэйгис с ледяной улыбкой. – Это моя проблема, не твоя.

– Дэйгис…

– Драстен, она нужна мне. Нужна.

Драстен увидел в глазах брата отчаяние и внезапно понял: Дэйгис ходит по лезвию бритвы и прекрасно это осознает. Он понимает, что у него нет права на Хло и он не должен заходить слишком далеко. Но стоит ему принять этот факт и отказаться от того, чего он так хочет, – и ему придется признать, что он темный без надежды на будущее, без права на что-либо. И тогда ему незачем будет жить. Ему не за что будет сражаться, чтобы дожить до завтра.

И что тогда победит? Честь? Или соблазн абсолютной силы?

Господи, подумал Драстен, и кровь его застыла в жилах. В тот день, когда Дэйгис перестанет желать, в день, когда он перестанет надеяться, брату придется признать, что выбор прост: превратиться в абсолютное зло… или…

Драстен не смог заставить себя закончить мысль. А измученный взгляд Дэйгиса подсказал ему, что брат уже давно все это понял и теперь сражается с судьбой, как только может. Если страсть Дэйгиса к Хло была тем, что отделяло его от врат ада, Драстен готов был собственноручно приковать девушку к своему брату.