Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И да, здесь любят полицию, любят шерифа, любят закон. Здесь нет как в России «бей ментов!» Или «не верь, не бойся, не проси». Так что адвокат в маленьком городке, под давлением общественного мнения вполне мог и «смазать» дело, не заметив явные нарушения и возможность развалить обвинение по процессуальным основаниям.
— Понимаю. А почему этим вы занимаетесь?
— Терпеть не могу смертную казнь и маленькие американские городки, в которых забыли, что кроме Ветхого завета есть еще и Новый.
…
— Так все-таки? На рядового вы точно не похожи.
— Меня наняли, и я выполняю свою работу. Вот и всё. Меня нельзя назвать… эмоционально вовлеченным.
…
— Есть решение Верховного суда, устанавливающее верхнюю и нижнюю границу вмешательства федеральной юрисдикции в дела правосудия на уровне штатов. А так же условие, согласно которому федеральные органы не вправе вмешиваться до тех пор, пока штат может судить разумно. Следовательно, ФБР иметь право проводить проверки разумности осуществления правосудия штатами и предоставлять данные для вынесения мотивированного заключения.
— Откуда ты все это знаешь?! — шепнула Дайна
На самом деле я так тренировал память. Американское правосудие основано на принципе прецедента, их миллионы. А память — это инструмент, который нуждается в тренировке. Потому я так и тренировался. И никто не запретит покупать и читать юридическую литературу, верно? Вот я и читаю на досуге… Считайте это тренировкой памяти. В США очень полезно знать свои права.
— Вы врете. Вы все же эмоционально вовлечены, это заметно.
Я покачал головой. Старею, что ли?
— Пойдемте к выходу…
…
На выходе, в помещении, где находилась охрана, нас ждали двое. Оба копы. Я сразу это понял, копов видно за версту. Один — высокий, массивный, с короткими усами, другой — чисто выбритый, рыжеватый. Моложе первого — но мне его взгляд не понравится.
— Обожди с этим, Рик, — расслабленно сказал первый, когда я сунул охраннику жетон, чтобы получить обратно свое барахло, в том числе и оружие.
Я не глядя на него, вопросительно посмотрел на охранника. Пауза затянулась и затянулась нехорошо — я даже не смотрел на этих двоих.
Тот с усами решил, что я достаточно продемонстрировал неуважение к ним.
— Мистер федерал, — сказал он, — как насчет переговорить?
Я повернулся и смерил его взглядом.
— Смотря о чем. Непристойные предложения я принимаю по вечерам в баре. И только от дам…
Кто-то из охранников не сдержался и прыснул в кулак. А этот тип — массивный, но не жирный, именно массивный — смотрел на меня, и ему не нравилось то, что он видел. Он видел человека, который его в грош не ставит. И который в свалке точно будет не задних пасти.
И он не представился. В ФБР, кстати, учат — первое, что ты должен сделать, это представиться и показать значок. Без этого ты не имеешь юрисдикции. Никакой.
Этот тип, наверное, подумал так же, и достал значок. Как и его напарник.
— Рон Барбелоу. БРШЛ.
БРШЛ — Бюро расследований штата Луизиана, этакое местное ФБР. Такие есть в каждом штате. Они небольшие, в них обычно только одна лаборатория, но в них есть много хороших детективов. Занимаются они обычно расследованием уголовных преступлений, относящихся к юрисдикции штата, тех, где помощи просит шериф, охраной губернатора и административных зданий, если это нужно, и так далее. Это явно люди губернатора.
Я достал свое удостоверение и показал.
— И что? Я что-то совершил?
— Просто поговорим. Профессиональная вежливость.
…
Мы вышли и сели в машину БРШЛ — черный «Форд». Кондиционер был включен на полную. При это я сел вперед и напарнику Барбелоу не осталось ничего, кроме как сесть назад, на место для арестованного.
— Как насчет сигареты? — спросил Барбелоу.
— Не курю.
Он выбил из пачки сигарету, с наслаждением закурил.
— Машина принадлежит штату, а значит, приравнивается к помещению. В любом помещении штата курить теперь нельзя. У вас так же?
— Запамятовал.
Барбелоу хмыкнул.
— Я навел о вас справки. На границе вы известный стрелок. Какого черта вы связались с ФБР? Какого черта приехали сюда?
Теперь усмехнулся я.
— Смертных приговоров слишком много.
— Понятно. Копаете…
— Я выполняю свою работу.
Барбелоу резко повернулся ко мне:
— А я выполняю свою, парень. На территории своего штата, заметь. Я бы понял, если бы копать приехал какой-нибудь костюмчик. Но приехал ты. Человек, который работает на шерифа округа. Какого хрена?
— Вы ждете объяснений?
— К черту объяснения. Ты не терял товарищей? Ты не терял хороших парней?
Я покачал головой.
— Только не говорите, что у вас хорошо работает просекьютор, Барбелоу. Я не поверю, да и вы сами не поверите. У вас здесь получить смертный приговор легче, чем в гребаном Иране.
— Это значит лишь то, что мы хорошо выполняем свою работу, лучше, чем в других гребаных юрисдикциях.
— Перестань, Барбелоу. Забить до отказа death row это, по-твоему, показатель работы правоохранительных органов?
— А у вас не так же?
— У нас смертников не больше, чем в среднем по стране — и как-то справляемся. И заметьте — это соседний штат. И да, кстати, почему столько чернокожих, у вас одни они в преступниках. Они — и только?
Барбелоу со злобой смотрел на меня.
— Ты был в Новом Орлеане, когда там был ураган? Когда вода поднялась на шесть — семь футов и все затопила? Я вот — был. Понасмотрелся, знаешь ли. Ублюдки грабили дома, убивали тех, кто послабее, тех, кто не мог или не успел спастись — а потом нагло усмехались нам в лицо: и что вы нам сделаете? Говорили нам они, а мы сжимали кулаки.
— Сжимали — и только?
Барбелоу разозлился окончательно.
— Вот что, мистер умник. Мы не лезем в твой штат и не учим вас, как надо делать свою работу. А ты не учи нас, как делать свою. Про тебя много чего интересного рассказывают. Но здесь ты не крутой, здесь крутые мы. Не лезь.
— Скажите, это ваши слова, или кто-то просил их мне передать?
Барбелоу изучающе смотрел на меня, потом отвернулся
— Прочь с моих глаз. Вали из машины, на хрен. И помни, что я тебе сказал.
Я вышел из машины и закрыл дверь.
…
— Что он вам сказал?
Мы взяли ланч в какой-то придорожной забегаловке. Цыпленок генерала Цо[42], необычно вкусный, кстати, вкуснее, чем в городе.
— Сказал
