Явно приготовившись, как всегда, услышать возражения, та изумленно замолчала, воззрившись на сына.

— Вы это серьезно, Эйдан? Неужели вправду начнете подыскивать невесту уже в этом году?

«Да я успел не только найти её, но даже сделать ей предложение…»

— Думаю, что наиболее подходящая спутница жизни — среди многочисленных вдов в Лондоне, — отозвался он спокойно. — Мне не хочется тратить время на какую-нибудь глупенькую девицу.

Леди Бланкеншип обдумала услышанное и, не найдя никаких подвохов, удовлетворенно кивнула:

— При условии что она будет достаточно знатной и достаточно молодой, чтобы родить вам сыновей.

Эйдан развел руками:

— Ну конечно же! Как же иначе? — Он откинулся на спинку кресла. — Очень скоро в этом доме постоянно будет полно детей. Они будут залезать вам на колени со своими липкими от конфет руками и называть бабушкой!

Глядя, как ее холодные синие глаза расширяются от изумления, а губы сжимаются в явном ужасе, Эйдан не смог сдержать улыбку. Быстро встав, отвесил ей поклон, по-военному прищелкнув каблуками, и направился к двери.

— До свидания, бабушка.

Оставшиеся в клубе тем временем убедились, насколько трудно добиться того, чтобы здоровый подвижный ребенок, оказавшийся в небольших комнатах, был весел и доволен. Особенно когда его пребывание в этом здании должно было оставаться тайной!

Видит Бог, они старались изо всех сил, Колин рассказывал одну историю за другой, и каждая становилась все более захватывающей. В какой-то момент Мэдлин уже не смогла скрывать своего интереса к его рассказам.

Когда богатое воображение приятеля Эйдана начало явно сдавать, она придумала игру в догонялки, в которой участвовали лисичка и конь. Мэдлин была лисичкой, ну а Колину, конечно, пришлось стать конем.

Мелоди с визгом гонялась за ними, пока запыхавшийся Колин не рухнул на пол. Он умоляюще посмотрел на Мэдлин:

— Спасите!

Та встала и решительно отряхнула руки.

— Думаю, нам всем нужно перекусить.

Мелоди успела нагулять себе аппетит, а вот Мэдлин после огорошившего ее предложения Эйдана утратила интерес к еде. Она стояла у окна и беспокойно смотрела в сад позади клуба.

Почему-то ей подумалось, что этот заброшенный участок можно было бы совершенно преобразить. Нет, он и так был прилизан до последней крайности, там были высажены какие-то цветы, но можно было сразу определить, что сад большинству людей безразличен.

Любовь. Эйдан. Ее мысли постоянно возвращались к Эйдану. Она прижалась лбом к холодному стеклу, представляя, как он поцеловал ее на прощание, не обращая внимания на Колина, словно имел на это все права. И Мелоди он тоже звонко чмокнул в щечку.

Глупо было по-девичьи вздыхать при этих воспоминаниях, но она чувствовала себя такой юной и почти счастливой.

А потом она поняла что ее взволновал странный взгляд, который он бросил куда-то ей за спину. Она обернулась, пытаясь понять, что именно могло привлечь его внимание. Если бы она была такого роста, как Эйдан и стояла бы вот здесь, то увидела бы… секретер?

Она подошла к столу, вполуха слыша, что малышка снова начала просить Колина, чтобы тот рассказал о капитане Мелоди. Можно было не сомневаться в том, что тот вскоре пожалеет о своем таланте сочинителя.

На рабочем столе ничего не было — только чернильница и пресс-папье. А под ним — небольшой ключ.

Чувствуя себя хитроумной сыщицей, Мэдлин отперла дверцу, заслонив юбками от сэра Колина свои действия. Замок легко открылся, и она тут же увидела ящичек.

Там оказалась всего одна вещь: маленькая золотая коробочка с открытой крышкой.

А в ней лежало кольцо. Именно его Эйдан пытался вручить ей несколько лет назад во время своего неудачного сватовства.

Она не могла отвести взгляд. Даже не прикасаясь к кольцу, Мэдлин ясно вспомнила его вес, почувствовала, как оно обжигало ей ладонь.

Время внезапно вернулось вспять — и она снова оказалась в той комнате своего дома, Эйдан стоял перед ней на коленях, а она никак не могла даже вздохнуть.

«Ты должна стать моей».

Мэдлин поспешно закрыла ящик, но это кольцо с рубином все равно стояло перед ее глазами. Сердце у нее колотилось так, словно она от кого-то убегала. Стены как будто давили на нее. Прижав ладонь к груди и стараясь выровнять дыхание, она обернулась, чтобы проверить, не заметил ли сэр Колин ее реакции.

А тот заснул прямо на кушетке, откинув голову назад так неловко, что потом не сможет повернуть шею. Мелоди стояла на подушке рядом с ним, собираясь налить молока в его приоткрывшийся рот.

Ну и проказница!

— Иди ко мне, мышка, прошептала Мэдлин. — Пусть дядя Колин поспит.

Девочка недоверчиво спросила:

— Зачем?

Мэдлин немедленно ответила:

— Если мы дадим дяде Колину отдохнуть, то сможем немного погулять. Ты не против?

Мелоди задумалась.

— За дверью или на улице?

В коридоре или по-настоящему? Господи, она сама начинает говорить как маленькая!

— Кажется, я видела, рядом с клубом большой парк.

В конце концов, хватит прятаться, какое бы решение она ни приняла. Право, небольшая прогулка — это еще не конец света.

А если она не вырвется из этих комнат, то и сама начнет хулиганить!

Мысль о зеленой траве, цветах и возможности поймать бабочку показалась Мелоди весьма привлекательной. Присев на корточки, она поставила стакан на подушку. Мэдлин быстро шагнула вперед, чтобы не дать ему опрокинуться, а девочка легла на живот и сползла с кушетки на пол.

Надев ботинки и пальто (весенний день был еще довольно прохладным), они тихо выскользнули из комнат в коридор.

Старого Олдрича поблизости не было. Сначала Мэдлин выглянула в окно в конце коридора, чтобы посмотреть, что происходит на улице. Потом она осторожно открыла дверь на лестницу, но слуг не видно было и не слышно. Она показала Мелоди, как надо осторожно идти на цыпочках, и этот новый способ передвижения занимал малышку достаточно долго, чтобы она молча спустилась вниз.

Лестница закончилась в коридоре, который вел мимо кухни. Завтрак давно закончился, а до ленча было очень далеко. Там находились только двое поварят, которые были заняты мытьем посуды, стоя спиной к двери.

Они быстро скользнули мимо кухни, вышли за дверь — и оказались на улице.

Черный ход оказался ниже уровня улицы, так что Мэдлин смогла убедиться, что от парадной Двери, выше и справа, их никто не увидит.

При виде гордой фигуры в ливрее — это мог быть только Уилберфорс — они поспешно пригнулись, но тот быстро закончил свой разговор с почтальоном и вернулся в клуб.