И по виду не скажешь, что его там мучили. В прошлый раз он вышел одичалым, вздрагивающим от малейшего звука. А глаза так и вовсе мертвыми были.

Теперь глаза живые и где-то непривычно наглые, но сам Адам – другой.

А если он и вправду шизофреник?

От этой крайне неприятной мысли Дашку отвлекло тарахтение мотора. Оно же заставило выползти на улицу как раз для того, чтобы ворота открыть.

– Дарья Белова? – поинтересовался рыжий паренек на скутере. – Распишитесь, пожалуйста.

Дашка расписалась и получила коробку. Внутри что-то гремело и перекатывалось, хорошо хоть не тикало.

– От кого подарочек?

Курьер пожал плечами и исчез. Только тарахтение скутера еще долго перебивало птичьи трели.

Дашка еще раз встряхнула коробку и подумала, что возвращаться в дом все же не стоит. В конце концов, она имеет право на личное пространство. И подарочек, если уж на то пошло, прислали ей.

Воровато оглядевшись, Дашка направилась в сарай. Дверь она оставила приоткрытой, чтобы внутрь проникало хоть сколько-то света. Поставив посылку на капот, Дашка внимательно осмотрела упаковку.

Коробка обыкновенная, картонная, из-под вафель «Витюша» производства Семеновской кондитерской фабрики города Зарайска. Где этот город находится, Дашка представляла слабо, но пометочку в памяти сделала, так, на всякий случай. Скотч, которым была аккуратно – даже чересчур аккуратно – обмотана коробка, Дашка вспорола ключом.

Открывала она с опаской, готовясь отпрыгнуть и спрятаться, хотя прятаться в сарае было негде. Впрочем, содержимое посылки оказалось на редкость мирным.

Белая орхидея, черно-белая фотография в рамочке и черные туфли. В чем подвох, Дашка не сразу сообразила. Она выложила орхидею и фотографию – ракурс новый, но Дашка по-прежнему хороша, и взяла в руки туфли. Ее размер. Не ее модель – чопорные лодочки без каблуков. И подошва тонкая, картонная. В таких если и ходить, то по паркетам.

Вот тут-то Дашка и сообразила: не принято ходить в подобных туфельках. В них лежат, спокойно, чинно, с закрытыми глазами.

– Ну и сволочь же ты, – сказала она, хотя вряд ли неизвестный имел возможность слышать Дашку. – Придумал бы что-нибудь новенькое?

Собрав подарки в коробку, Дашка вернулась в дом.

– Вот, – сказала она, вытряхнув содержимое на стол. – Правда, прелесть?

Артем сонно мотнул головой, то ли соглашаясь, то ли, наоборот, не соглашаясь. Адам же, отодвинув и несчастный цветок, и снимок, взял туфельку. Он поставил ее на ладонь и поднес к глазам, принюхался и разве что не лизнул.

– Он настырный, да? – Дашка спрашивала, потому как всеобщее преисполненное трагизма молчание действовало ей на нервы.

– Это очень дорогая обувь, – выдал заключение Адам.

– Спасибо. Мне приятно.

– Натуральная кожа. Внутренняя часть – шелк. Если не ошибаюсь, также естественного происхождения. Обрати внимание на шов по подошве.

Дашка обратила. Шов как шов. Гладенький. И ниточки черненькие с черным же сливаются. Адам же, перехватив туфлю, согнул ее.

– Промежутки ровные. Но не идеально ровные. И степень натяжения нити различается. Ручная работа.

Надо же. Кто-то сидел и шил туфли, возможно, торопился, думая, что шьет для мертвеца.

– Примерь, – велел Адам.

– Ни за что!

– Примерь. Артем, помоги ей.

Снова этот упрямый взгляд, от которого холодок по коже бежит и в желудке неприятственно урчит. Подчиняясь взгляду, Дашка плюхается на табурет и позволяет Артему – предатель! – надеть туфельку.

– Идеально, – говорит Темка, отворачиваясь.

Прелестно. Дарья, конечно, мечтала себя Золушкой ощутить, но не при таких же обстоятельствах!

– Просто с размером угадал.

Вторую туфельку надела сама сугубо из чувства противоречия, а еще из желания заткнуть тонкий голосок здравого смысла, подсказывавшего сорваться и бежать. Не важно куда, главное, подальше. В нору, в дыру, в Африку!

– Знаешь, а они ничего… симпатичненькие, – Дашка прошлась по комнате и попыталась встать на носочки. Не будет она бояться! И убегать не станет.

– У тебя есть тональный крем? Или пудра? – поинтересовался Адам.

Зачем ему?

– Зачем тебе? – спросила Дашка, плюхаясь в кресло.

– Не мне. Тебе.

Крем он нанес на ступни ровным слоем, затем снова надел туфли и попросил:

– Пройдись до окна и назад.

Темка наблюдал за манипуляциями, вмешиваться не пытался, вопросов не задавал.

А если это все-таки он? Разыграл спасителя, втерся в доверие… прошлый портрет чересчур большой? А цветочная конструкция сложна? Незаметно не пронесешь… тогда это показалось аргументом. А если изготовить заранее и спрятать? А когда Дашенька заснет крепко-крепко, принести. Заметила бы она Артемово отсутствие?

– Все? – Догадка выводила ее из себя, потому что если так, то друг, который не совсем и друг, – враг. – Или еще гулять?

– Хватит.

Туфли Адам снимал сам, стараясь избегать прикосновений к Дашкиным ногам. Ну хоть что-то от него, прежнего, осталось.

– Смотри, – он протянул туфли. – Видишь?

Видит. Желтые пятна тонального крема на темном шелке.

Натуральный, китайский… и работа ручная.

– Идеальное совпадение. Обрати внимание на наружную часть стопы.

Дашка обратила, хотя все равно ничегошеньки не поняла. След как след. На песке такие же остаются.

– Подошва идеально соответствует отпечатку. Следовательно, и рисунку твоей ноги. Причем как на правой, так и на левой туфле, – Адам поставил испачканную обувь на стол. – Сделана поправка на факт естественной асимметрии стоп.

– Он шил туфли для тебя, – подвел черту Артем. – Не угадал размер, а… не знаю. Слепок сделал! Отпечаток получил! Еще как-то выпендрился, но эти туфельки – твои.

– Спасибо, я поняла.

И прочувствовала до мурашек под кожей.

– В нашем городе я знаю лишь одного человека, работающего с обувью, – Адам прикрыл веки. – Я поговорю с ним.

Вряд ли разговор что-то даст. Поклонничек Дашки не настолько туп, чтобы оставлять горячий след.

– Наличие повторяющегося элемента во всех эпизодах свидетельствует о важности данного элемента в системе координат субъекта. Следовательно, именно элемент является ключом к пониманию мотивов и прогнозированию его действий.

Это он о чем? На невысказанный вопрос Артем ответил по-своему: взял фотографию и повернул к Дашке.

– Не знаю, как там с координатами, но найти этого урода надо.