уши есть везде.

— Ты должен найти ее и сделать то, что я сказала!

— Не переживай, мама Самида, все будет сделано. Ублюдок умрет едва родится!

— Ты должен проследить за этим. Должен найти их первым и позаботиться о том, чтобы наследника не было!

— Разве Азим не говорит вам лично, где он находится?

— Нет, эта падаль говорит, что никто не должен знать даже я. Что и у стен есть уши. Он отчитывается обо всем, но не говорит мне свои координаты. Ты проверил те адреса, что я тебе давала?

— Проверил. Пусто. Правда в одном месте остались их следы, но они успели скрыться.

— Неужели она и его окрутила? Самого преданного мне человека! Ведьма проклятая! А он забыл, что обязан мне своим образованием, жизнью, всем, что у него есть! Водит меня за нос…вроде как намекает, где они могут быть, но мы никогда их не находим.

— Но идем по следу и рано или поздно выйдем на него.

— Ахмад не должен знать о ребенке! Ты должен уничтожить младенца до того, как он узнает! Никаких чертовых детей от этой твари!

— Все будет сделано не волнуйтесь. Вы же знаете Самир предан вам как собака и ради вас пойдет на все.

Конечно, она это знала. Потому что платила ему и покрывала его тайну. Тайну, которая могла стоить ему жизни. Самида всегда все и обо всех знала. Она следила за каждым кто был приближен к Ахмаду. За каждым, кто был ему предан и любил его. Все эти люди должны были быть под четким руководством Самиды. Она знала их тайны, грешки, их секретики. Но на Самира у нее очень долго ничего не было. Годами она выслеживала его, но не могла ни за что зацепиться. Он не был замечен даже с женщинами.

Секрет оказался прост — Самира интересовали мужчины. Она таки выследила его, совершенно случайно. Пришла лично с заказом к булочнику. Не нашла его и пошла в сторону сарая, увидела там Самира и сына булочника. Тот стоял на коленях и яростно сосал член самого преданного и неподкупного человека, приближенного к Ахмаду. Она тогда вбежала на кухню. Уронила кувшин с молоком, заставила булочника увидеть, чем занимается его сын…Все закончилось плохо. Самир убил и булочника, и его сына. Ради молчания. Убил с ее молчаливого согласия. Потом она сама придумала ему алиби и гладила его по голове, когда он плакал, стоя на коленях у ее ног…плакал об Валиде, которого якобы любил и сам же воткнул нож ему в сердце. С тех пор Самир принадлежал Самиде целиком и полностью и выполнял все что она пожелает.

— Ты говорил с Ахмадом?

— Говорил…Завтра все будет сделано, моя госпожа. Завтра будут сданы все анализы. Он сам хочет знать нет или изменений в его здоровье и была ли Аллаена беремена именно от него.

— Ты знаешь что тебе делать…

— Знаю. Все будет как вы хотите. Я не дам Ахмаду погрязнуть в этом дерьме.

— Вот и молодец и еще…Лами. Она начала меня беспокоить. Мне кажется пора сделать то, о чем мы с тобой говорили.

— Как скоро?

— Как можно скорее. Эта женщина начала мне мешать, а сегодня она мне угрожала.

«Кроме того, когда придет в себя, Аят все узнают кто на самом деле виноват и кого она назвала проклятой». Но этого она Самиру не озвучила. Этого он знать не должен. А Лами пора унести эти тайны в могилу.

— Что там с Блаженной?

— Сегодня гуляла с Ахмадом, каталась на лошадях. ОН подарил ей жеребенка. Мне кажется, он относится к ней как к ребенку.

— Никаких романтических чувств?

— У него нет…она…она, мне кажется, постепенно увлекается им.

— Кажется! Мне не нравится слово «кажется» Самир. Начинай не видеть галлюцинации, а приносить мне нужную информацию.

И вдруг выражение ее лица изменилось, и она внимательно посмотрела на Самира.

— Чем ты там говорил она больна?

— У нее было несколько операций на сердце. Но в принципе все уже позади. С помощью Ахмада ее поставили на ноги и ее здоровью больше ничего не угрожает.

— Сколько ей лет?

— Девятнадцать.

— Я хочу видеть все ее анализы, все обследования, всех врачей. Вплоть до того сколько раз она ходит в туалет и какой у нее цикл. Я хочу знать о ней ВСЕ.

— Я узнаю все, что смогу, мама Самида.

— Молодец. Твоя награда ждет тебя вот по этому адресу.

Она вложила в ладонь Самира клочок бумаги и ласково потрепала его по щеке.

— Мама Самида любит тебя любым и принимает твои грехи и недостатки. Помни об этом.

— Мама Самида святая!

Вскрикнул Самир и фанатично упал на одно колено, чтоб поцеловать женщине руку.

Пришло время навестить юродивую. Посмотреть, что она из себя представляет. Говорят, сумасшедшие отличаются хорошим здоровьем. Но тут мать природа подвела дважды.

Самида прошла длинными коридорами, прихватив с собой вазочку с отборным, одним из самых лучших в городе рахат лукумом. Даже если девчонка его не будет, есть с чем начать разговор.

Ахмад разместил девушку на том крыле, где находились его дочери. То есть подсознательно отнесся к ней по-отечески или по-братски. Понятно. Этого достаточно для созревшего в ее голове интересного плана. Самида постучала в дверь спальни Алены…Надо потом поменять ей имя. Алена. Хотя. Очень похоже на Аллаену. Еще одна проклятая. Только в этом случае Самида все же сделает ударение на «О», а не на первую «я».

— Войдите!

Голосок нежный, почти детский. Приоткрыла дверь, улыбнулась одной из самых милых своих улыбок. Девушка сидела на полу и рисовала. Она разложила краски, большой белый лист и что-то ляпала кисточкой на середину бумаги.

— Меня зовут Самида. Я тетя Ахмада. А тебя?

— Алена. Я сестра Вики, которая здесь жила.

От откровенности девушки САмида немного опешила.

— Не стоит всем говорить, что ты ее сестра.

— Почему? Потому что вы считаете ее убийцей? Я уверена, что моя сестра этого не делала. А если ненависть к ней перейдет и на меня — ничего. Я готова взять эту ношу.

И правда блаженная, что у нее делается в голове.

— Что ты рисуешь?

— Зло. Вот оно черное, сидит в середине листа. Похоже на дыру.

— Зло?

— Да, зло, которое съедает людские души в этом доме. Говорят, если нарисовать то, чего боишься, страх перейдет на бумагу.

— И кто так говорит?

— Мой психолог.

Понятно. Значит Ахмад уже во всю заботится об этой дурочке. Катает на лошадях, делает подарки, поселил в этой части дома и купил все что