— Не теряйте спокойствия! — громко произнес Йенс. — Как только волна пройдет через эту камеру, мы сможем подняться в туннель над нами и оттуда выйти наружу. Берегите головы, потолок будет совсем близко. Держитесь рядом и не отпускайте веревку. — На самом деле это была не веревка, а их ремни и пояса, крепко связанные вместе. Это было нужно для того, чтобы никого не унесло течением.

— Глубоко будет? — спросила медсестра. Зубы ее стучали.

— Совсем не глубоко. Главное — крепко держаться за веревку.

Все выстроились в одну линию за Йенсом. Раненого привязали к его спине. У геодезиста сил хватило только на то, чтобы обхватить руками шею инженера. Крошкин был щуплым молодым человеком и весил совсем немного, и Йенса больше беспокоило то, что на его открытую рану попадет грязная вода. Рядом с ним стояла Соня, она не переставая молилась. Йенс одной рукой поднял лампу, а второй крепко сжал запястье женщины. С другой стороны к ней подошла Валентина. Йенс многое бы отдал за то, чтобы взять и не отпускать руку девушки, но он дал слово помочь Соне. Они должны будут с двух сторон поддерживать ее, и Йенс решил, что не спустит с Валентины глаз. За ней он поставил министра Давыдова, потом его жену, и в конце цепочки — думца с супругой.

Вода прибывала. Она поднялась из водостока и поползла по полу камеры, черная, как нефть, но никто не запаниковал. Лишь когда усилившееся течение превратилось в поток, ктото громко вздохнул. Холодная как лед вода обволокла их ступни, потом постепенно поднялась и забурлила вокруг коленей. Когда поток достиг бедер Валентины, заколыхав ее юбку, она посмотрела в глаза Йенсу. Пальцы ее сжались на веревке и на руке Сони, когда мимо них, отчаянно гребя лапками, проплыла крыса.

Выбрав момент, Йенс крикнул:

— Пошли!

Он поднял над головой лампу и двинулся вперед и вверх по четырем каменным ступенькам. Остальные робко последовали за ним. Их целью был верхний туннель, где водный поток к этому времени опустился до уровня колен и превратился в холодную липкую жижу. От немыслимой вони здесь было почти невозможно дышать. Министр ударился головой о низкий каменный потолок и выругался, но Йенс, не обращая внимания ни на что, продолжал стремительно вести их за собой, крепко сжимая натянувшуюся веревку. Из этого канала до выхода было рукой подать.

— Все в порядке? — прокричал он.

— Да.

— Осталось совсем немного.

— Долго еще?

Но в эту секунду уши Йенса уловили новый звук — рокот. Несмотря на громкий плеск под ногами, он услышал отдаленный глухой грохот.

— Быстрее! — приказал Йенс и увеличил шаг. — Почти пришли! — выкрикнул он.

— Что это за шум? — вдруг прокричал Давыдов.

Паника охватила его спутников неожиданно. Только что они шли ровной цепочкой, а в следующий миг уже бежали со всех ног вперед, не разбирая дороги, спотыкаясь и падая в грязь. Каждый из них понимал, что предвещал этот грохот. За веревку уже никто не держался. Геодезист так сжал руки, что Йенс едва не начал задыхаться. Сам же Фриис попрежнему крепко сжимал руку Сони и следил за Валентиной, которая вела за собой задыхающуюся госпожу Давыдову. Супруг ее в это время был уже далеко впереди.

— Сворачивайте в проход направо! — крикнул ему в спину Йенс. — Там увидите свет.

Свет. Простое слово. Свет. Йенс специально приберег его для этой секунды. Оно несло с собой надежду. Они бросились к отходящему в сторону каналу, свернули в него, и в тот же миг Йенс услышал крики. Он вместе с Соней добежал до поворота последним и сразу увидел то, что ожидал, — металлическую лесенку и люк над ней. Через небольшие отверстия в люке пробивался дневной свет. Свет, несущий с собой чистый воздух. Госпожа Давыдова вскрикнула от радости, и по щекам ее потекли слезы.

Но гул воды у них за спинами превратился в неистовый рев.

— Вверх! — коротко приказал Йенс.

Давыдов первым поднялся по лестнице. Он поднял плечами металлический люк, тот со звоном откинулся на мостовую, и открывшийся проем пропустил мощный поток чистого белого воздуха, едва не ослепив тех, кто находился в темном туннеле и смотрел вверх. Йенс быстро отцепил от себя геодезиста и поднес его к лестнице, чтобы Давыдов мог подхватить его и вытащить наружу. Потом поднялись думец с женой. Вода стремительно прибывала, она уже доходила Йенсу до пояса.

— Валентина, подымайтесь!

Но она подтолкнула вперед медсестру. Соня дрожала так сильно, что пухлые руки ее не могли удержаться на металлических перекладинах.

— Быстро! — крикнул Йенс.

Едва он, обхватив одной рукой плечи Валентины, поднял ее и поставил на лестницу, по туннелю прошла мощная волна.

— Поднимайтесь, — сказал он и подтолкнул вверх мокрый ботинок девушки.

После этого Йенс поймал руку госпожи Давыдовой и положил ее на металлическую скобу. Еще дюжина шагов — и все кончится.

И в этот самый миг водный поток ударил с полной силой. Огромная бушующая водная стена обрушилась на них, выбивая изпод ног землю, срывая пальцы с металла. Лампа погасла. Мир погрузился во тьму. Йенс полетел в воду, захлебываясь жидкой грязью. Его ударило головой о стену. Легкие горели огнем, когда он попытался пробиться к светлому прямоугольнику, но вдруг чтото или ктото упал на него сверху, и он снова ушел с головой под воду.

В потоке он схватил чьюто бьющуюся руку и потянул наверх. Йенс успел рассмотреть искаженное от ужаса лицо госпожи Давыдовой, но уже через миг ревущее течение вырвало из его пальцев руку женщины и понесло несчастную по туннелю. Валентина закричала и спрыгнула в воду.

— Нет! — взревел он. — Нет, Валентина! Нет!

Рот его снова наполнился грязью. Выбросив вперед руку, он поймал длинные волосы девушки, вцепился в них пальцами и потянул к себе, преодолевая течение. Тело ее было небольшим и легким, но она вырвалась и кричала ему: «Отпусти!», увлекая за собой под воду. Но он не отпустил. Йенс скорее бы утонул, чем отпустил ее. Тут чьято рука с лестницы опустила к воде пальто. Йенс схватился за рукав, и человек из Думы подтащил его к лестнице.

— Спасибо! — бросил инженер.

Валентина затихла в его объятиях. Она смотрела на стремительный поток и молчала. Госпожи Давыдовой не было видно. Тихий стон сорвался с губ Валентины, печальный животный звук, но она не сопротивлялась, когда Йенс поднял ее по лестнице. В холодном сером свете зимнего утра, мокрые и изможденные, они стояли на пустой дороге у открытого люка. Давыдов упал на колени и закрыл лицо руками. Йенс пока не был готов к тому, чтобы трезво оценить последствия случившейся по его вине катастрофы. Это время еще придет. Когда он будет один, вдали от всего мира. Сейчас же он прижимал к груди дрожащую Валентину и гладил ее слипшиеся от грязи волосы.

— Я могла спасти ее, — прошептала она дрожащим голосом.

— Нет, — ответил он. — Это было невозможно.

Словно в тумане он услышал, как к ним стали подъезжать повозки и машины, но его захватило иное чувство: как будто будущее, которое он приготовил для себя, стремительно уплывает и его невозможно удержать, так же как невозможно было сдержать поток, несшийся по туннелям под СанктПетербургом.